Шон берёт меня за руку и помогает выбраться из лифта.
– Где мы? – в пустоту спрашивает он.
– Не знаю... Мне кажется, это такая ситуация, когда вокруг должны вспыхнуть огни, и тут бы появились все друзья с криками «С днём Рождения, Марикета!»
– Это было бы здорово, – смеётся Шон.
– Но мы не в этой ситуации.
Шон на ощупь похлопывает меня по плечу.
– Должен сказать, если я бы и хотел оказаться с кем-нибудь в абсолютной темноте неизвестного места, ты была бы одной из первых в списке кандидатов. Говорю это сейчас, пока не слышит Джейк, а то мы с ним снова подерёмся, – Шон смеётся, а я радуюсь, что в полной темноте не видно моего пылающего от смущения лица.
Неожиданно вдоль стен загораются неяркие маленькие лампочки.
– Что происходит?
Сияние лампочек разгорается всё ярче и ярче, и вдруг прямо вокруг нас появляется голограмма, окружающая нас реалистичными до дрожи планетами и созвездиями. Картинки настолько яркие, что я могу разглядеть каждую чёрточку ошарашенного лица Шона.
Вокруг творится что-то совершенно невероятное – я наблюдаю за вращающимися вокруг нас звёздами, где-то над головой Шона взрывается сверхновая, а прямо рядом с моей рукой сталкиваются две спиралевидные галактики.
– Это... это... – я заикаюсь, не в силах найти подходящее слово.
– Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видел, – не то подсказывает, не то констатирует Шон, проводя ладонью по проскальзывающей мимо него туманности. Ладонь проходит сквозь голограмму, но зрелище завораживает.
– Никогда не думала, что буду дружить со звездой футбольной команды, – в неожиданном порыве сообщаю я Шону. Никогда не думала, что назову другом вообще хоть кого-то из тех, кто попал с нами на остров. Я знаю, что Шон поймёт, что я хочу сказать.
– Я рад, что мы стали друзьями, Мари, – Понимает. – Пусть даже в таких странных обстояте... Постой, что это? – он указывает куда-то позади меня, и я оглядываюсь. Прямо перед моими глазами зависает что-то вроде звёздной карты. – Ты видишь? Это в точности повторяет рисунок звёзд над островом. Ты замечала? Они кажутся другими. Словно чего-то не хватает. Они выглядят вот так.
– Разбираешься в звёздах? – ошарашенно спрашиваю я, стараясь впитать в память карту передо мной.
– Шесть лет в бой-скаутах.
– Я должна была догадаться.
– Тогда ты знаешь, что это значит – постоянные походы, уроки ориентирования по созвездиям. Так вот, взгляни. Здесь созвездия иные. Нет Большой Медведицы. Скорпиона, Тельца, Близнецов. Мы на Карибском море, и небо не должно сильно отличаться от того, что у нас дома, и тем не менее... Созвездия другие. Небо над Ла-Уэртой выглядит так, как могло бы выглядеть миллионы лет назад...
И в эту секунду голографическая вселенная рассыпается тысячами искр, оставляя нас в темноте. Шон ведёт меня обратно в лифт, но по пути останавливается. Я слышу, как он наклоняется.
– Здесь какая-то карточка или что-то такое. Не могу разглядеть.
– Вернёмся вниз и рассмотрим, – успокаиваю я его, забираясь в лифт. Как только двери закрываются, мы спускаемся вниз. Джейк помогает мне выбраться, собственнически щурясь в сторону всё ещё держащего меня за руку Шона. Шон слегка улыбается, примирительно выпуская меня и поднимая ладони кверху.
– Нашли что-нибудь? – взволнованно спрашивает Грейс.
Шон быстро рассказывает, что мы видели в той комнате, но не говорит о своих наблюдениях за ночным небом Ла-Уэрты. А потом протягивает мне карточку, поднятую с пола. Я разглядываю находку – на одной из сторон карточки изображено лицо нашей голографической дамочки, всё ещё с безмятежным выражением лица глядящей на нас, периодически повторяя свою пластинку:
– База данных повреждена. Доступ запрещён. Требуется самоидентификация.
Я переворачиваю карточку, и вижу четыре слова:
«Интеллектуально реагирующая интерфейс-система»
Что за бред?
– И что это значит? – спрашивает Мишель.
– Есть одна мысль, – отбирая у меня карточку, сообщает Грейс и поворачивается к голограмме. – Твоё имя – ИРИС?