— В аэропорту была женщина, мы с ней столкнулись и, отвлекая меня разговором, она что-то вколола в мою правую руку. Иголка была тонкая, и я не должна была заподозрить это, если бы не одно «но». Она попала в вену, поэтому остался еле заметный синяк, а боль я почувствовала, уже сидя в такси, - задыхается, но не сдается, пытается откашляться. — Не думала, что раскрою дело своей собственной смерти.
— Вам удалось поразить меня, - произносит детектив.
— Она говорила еще что-то, - пытается сказать, голос срывается.
— Что она говорила? – трясет, охватывает руками ее лицо, только чтобы она не закрыла глаза, ответила на его вопрос.
— Восточный ветер, - приподнимает голову, касается ладонью его лица. — Боже, я говорила какие у вас скулы.
— Сказка, которую мне в детстве рассказывал Майкрофт, - вспоминает Шерлок, собирая в своей памяти обрывки воспоминаний воедино. — Восточный ветер - разрушительная сила, которая уничтожит все на своем пути.
— Шерл-л-л, - пытается сказать Джон, но его лицо отражает только ужас при упоминании восточного ветра и этой истории. — Эвер. Имя вашей сестры Эвер.
— Я знаю, что родители любят ужасные и странные имена. И я знаю, что Эвер божество восточного ветра в древнегреческой мифологии, - Холмс прекрасно понимает, что говорит, но часть его отказывается верить в то, что его сестра преступница, но на его руках задыхается та, кто полюбила его, и это заставляет его оторваться от своих мыслей и взглянуть на нее. — Я же говорил, что сантименты Вас погубят. Мне не нравится любовь. Это неважное, и это ненужное, отвлекает от работы. Но прежде всего, это больно.
— Но я не могу не чувствовать это, - ясно и четко говорит женщина. — Я люблю Вас и не могу запретить себе чувствовать.
— И это Ваша вина, Мисс Адлер, - твердо, без какого-либо доли сомнения произносит Холмс.
— Умереть не самое худшее, что происходило со мной, - тянется к его губам.
Тянется, чтобы коснуться своими губами его губ. Почувствовать все то, чего она была лишена, полюбив его. Почувствовать мягкость его губ и сладостность поцелуя. Если судьба решила ее возможности просыпаться в объятьях возлюбленного, то позволит ей умереть в его объятьях.
Он напуган и запутан, когда ее холодные, сухие губы касаются его губ. Но в тот момент, когда он познал поцелуй Ирен Адлер, словно вышел из транса, успокоился.
Сдалась. Умерла. Пыталась дышать.
Сдалась. Проиграла дуэль со смертью.
Сдалась. Ускользающий пульс. Прекращение дыхание. Мертвый застывший взгляд.
Шерлок может сопротивляться почти всему, отказался от семьи и друзей, в том числе наркотической зависимости, но перед ее прощальным поцелуем. Не сопротивлялся, ведь этот поцелуй их прощание. Прощание и проигрыш.
Оба проиграли смерти.
Джон Ватсон видел своего друга в разных состояниях и не может забыть, но сейчас... Как он отреагирует на то, что та, что не проигрывала, проиграла смерти и ушла в вечность на его руках.
Джон Ватсон потерял жену и знает, как тяжело дается прощание с близкими. Знает и помнит, как не скрывал свои эмоции, прижимая к себе тело умершей жены. Плакал. Кричал. Злился. После существовал в одиночестве, не спал ночами, даже разговаривал сам с собой, веря, что Мери жива, веря в чудо. Считал, что Мери не заслужила всего этого. Отказывался верить во все это. Отказывался верить в ее смерть. Шерлок спас его тогда.
Джон Ватсон видел Шерлока под действием наркотиков, когда тот раскрывает очередное дело, отдавшись полностью работы, не похожего на себя. Шерлок не впервые сталкивается со смертью, но как он отреагирует сейчас? За столько лет знакомства даже Джон Ватсон не знает. Не знает, станет ли тот палить в стену из своего пистолета, будет бить стекло или подсядет на наркотики, возьмется за новое или позволит эмоциям взять вверх над собой. Ведь только поддавшись эмоциям, пролив слезы, можно перезагрузить мозг, выплеснуть все то, что скопилось в душе, и только так можно собрать оставшиеся силы и двигаться дальше. Двигаться вперед. Джон Ватсон пережил все это.
Сдался. Слишком поздно, и в этом Джон Ватсон был прав. Стало слишком поздно. Трясет, отпускает ее влажные ладони, ведь ему больше не нужно считать ее пульс. Сперва ускользающий, прерывистый, а сейчас ничего, только холод. Ирен Адлер мертва, а он молчит. Она мертва, дыхание остановилось, кожные покровы синеют, губы застыли навечно. Ушла в вечность. Шерлок молчит, кладя ее тело на пол. Молчит, смотря в ее мертвые глаза. Глаза в глаза. Сейчас у него такой же холодный, стеклянный застывший взгляд, как и у нее. Застывший взгляд и молчание. Молчание лучше. Ватсон молчит, стоя на пороге комнаты, так и не решаясь сделать несколько шагов в сторону друга. Даже не может дышать, а на щеке одинокая слеза, ведь большего он себе и позволить не мог. Молчание лучше, чем проявления эмоций, молчать не так больно, нежели рыдать и кричать о своей боли. Молчать лучше и проще, чем разбираться со всеми этими необъяснимыми чувствами печали и тоски, которые он испытывает прежде. И, конечно, Шерлок Холмс желает чувствовать все это. Сейчас не желает чувствовать все то, что желал испытать рядом с ней. Не желает чувствовать, ведь уже слишком поздно. Не желает проявлять сантименты, что проявляла она. Желает остаться собой: холодным и бездушным, чтобы никто не догадался, что внутри его все взрывается, бурлит, что даже Шерлок Холмс не знает, как реагировать на смерть дорогому ему человека. Не знает и не желает вообще ничего чувствовать. Ведь что такое чувства и сантименты — это просто опасные недостатки. Опасные недостатки, которым он готов был поддаться, но сейчас уже слишком поздно.