Но в груди тоскливо защемило. Я сделала глубокий вдох, затем медленный выдох. Это нормально — тосковать, сказала я себе. Люди тоскуют, теряя друзей и расставаясь с прошлым. Смертным ведомо чувство сожаления. Вероятно, оттого, что их жизнь слишком коротка.
Мое сердце билось, абсолютно здоровое. Ни единой трещинки.
Видите? Я была человеком, с полным набором глупых, путаных эмоций, которые полагалось иметь человеку.
Кроме того, все это рассуждения чисто теоретического характера. Я не смогу вернуться, даже если бы очень захотела. И уж разумеется, не в таком качестве, как раньше. Причина, по которой я, собственно, и сбежала оттуда, все еще была в силе. Кроме того, когда я удирала, подземный мир претерпел глобальные перемены.
Ад изменился, изменилась и я. Ад для смертного — совсем не то, что для демона. Во-первых, это вроде билета в одну сторону. Во-вторых, люди не могут в полной мере оценить искусство кошмара. Агонизируя под пыткой, они слишком сосредоточены на собственном ужасе, собственных страданиях. Хорошо быть отмеченной печатью ада; даже очень хорошо.
Но может ли бывший демон, даже с новенькой душой смертного, обрести дом на небесах?
— Детка? Ты в порядке?
Голос Пола выдернул меня из болота собственных мыслей. Я ухватилась за живой звук как за соломинку. Не то утонуть бы мне в теософских рассуждениях. Совсем не хотелось думать о счастливой жизни после жизни, особенно при том, что мне только предстояло прожить вполне реальную жизнь.
Мягко улыбнувшись, Пол заговорил. Его голос навел меня на мысль о горячем шоколаде. Скользит вниз по горлу, согревает живот. Ах! Но Пол повторил вопрос:
— Я спросил — ты в порядке?
— Все просто отлично.
Я улыбнулась в доказательство того, что не лгу.
— У тебя такой вид, словно ты вот-вот заплачешь.
Пожав плечами в пузырящейся воде, я ответила:
— Просто задумалась.
— О чем?
О небесах. О том, найду ли я себе место в царстве, которое было для меня олицетворением скуки. О преисподней, которая тысячи лет служила мне домом, а теперь стала кошмаром.
— Ничего важного. О всякой чепухе.
Тогда Пол сел рядом со мной и обвил меня руками. Я прильнула к нему, положив голову на его влажную грудь, и стала слушать мерный стук его сердца. Когда Пол заговорил снова, я чувствовала, как голос вибрирует под моей щекой.
— Ты ведь знаешь, что можешь поделиться со мной.
— Знаю. Просто… — Я не придумала, как закончить фразу, и умолкла, пожав плечами.
Пол гладил мои волосы, и это было просто чудесно, особенно когда сидишь по плечи в теплой воде. Наслаждаясь этим ощущением, я закрыла глаза и улыбнулась. Вот сейчас я получила именно то, что хотела. Пол держал меня в объятиях, ласково утешая. Он заключил меня в кокон своей заботы. Выспрашивал, о чем я думаю…
И тут, в джакузи, мне пришла в голову мысль: даже этот самый миг, предназначенный вроде бы для нас обоих, на деле предназначался мне. Я хотела Пола, и я его получила. Он же просил, чтобы я сказала правду о том, что случилось в саду и о чем я сейчас думала. А я не хотела ничего рассказывать.
Что бы я себе ни внушала, я всегда останусь эгоисткой. Что демон может иметь общего с человеком, кроме боли?
Но я больше не демон. Не зло. Однако в моем мозгу послышалось шипение плюща: «Зло в моем доме!»
Нет, я же человек. Просто человек. Люди в большинстве своем хотели бы знать, что им уготовано после смерти. Я от них уже не отличалась. Больше никаких тайных знаний! Лежа на груди Пола, я вздохнула. Моя щека была мокрой. Наверное, от воды.
— Иногда, — тихо сказал Пол, — я забываю, как это должно быть тяжело.
— О чем ты?
— О тебе. Тяжело приспосабливаться.
Я напряженно замерла. Вот это я уже точно не хотела с ним обсуждать. С таким же успехом можно было повесить мне на грудь значок: «Я оттрахала кучу мужиков, прежде чем забрать их в ад. Спроси меня как». Не лучший способ убедить Пола, что у нас с ним есть общее будущее. Поэтому я принялась настаивать:
— Ничего не тяжело! Я смертная, именно этого я и хотела. Сама выбрала.
Это тебя, Пол, я выбрала!
— Знаю.
Пауза. Его пальцы перебирают пряди моих волос. А потом он вдруг спросил:
— Джесс, ты скучаешь по дому?
Да. Пощади, сатана, да! Но какой смысл в этом признаваться?
— Мой дом там, где ты. Мне не нужно другого.
Взяв меня за подбородок, Пол приподнял мое лицо, и наши взгляды встретились. В его зеленых, как море, глазах я увидела такое, что едва не разрыдалась. Любовь; отчаянная готовность ею поделиться.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джесс.
Я открыла было рот, чтобы сказать, что он уже сделал меня счастливой. Какие бы удовольствия ни довелось мне испытать в прошлом, все они ничто по сравнению с реальностью существования Пола, с его любовью. Но Пол закрыл мне рот поцелуем.
Ох, Пол.
Мои губы раздвинулись, и его язык ворвался внутрь, игриво пробежался вдоль зубов, касаясь время от времени моего собственного языка. И я задрожала, застонала от желания. Он проглотил мой стон, съел его — языком, зубами. Руки, гладящие мое лицо, держали так крепко, словно Пол боялся, что я ускользну, исчезну…
Я никогда не покину тебя, любимый. Я встретила тебя, и мне больше не нужно никуда бежать.
Мои руки обвили его шею, а мы целовались и целовались. Сладкий грех, я могла бы целовать его до скончания света. Наши рты сливались в одно целое. Пол подхватил меня на руки и усадил к себе на колени. Да, именно здесь мой дом, рядом с моим мужчиной, в его руках. Мои бедра пришли в движение, чтобы приветствовать его эрекцию, туго натянувшую ткань плавок. Он привлек меня ближе, еще ближе, пока мои груди не расплющились о его грудную клетку. Вокруг нас бурлила вода, пузыри поднимались на поверхность и лопались. В такт им наши сердца стучали, словно переговариваясь о милых пустяках.
Пол прервал поцелуй, чтобы куснуть мою нижнюю губу, потом начал целовать шею, ключицы и двинулся вниз, к холмикам грудей. Каждое касание губ воспламеняло мою кровь. С каждым движением влажного языка у меня перехватывало дыхание, и мне уже не хватало воздуха. А потом он поймал губами сосок, и мое тело возликовало. Меня пронзила стрела чистого, истинного наслаждения. Привыкшая к тонким стенам в жилище Пола, я подавила крик.
Я изменилась ради тебя, стала ручной, научилась забывать то, что знала раньше. Клянусь всем, что не свято: ради тебя я пойду на что угодно.
Влажные поцелуи, жаркие и требовательные. Зубы, которые дразнили чувствительные кончики сосков на грани боли, сулящей восторг. Так много, и все же недостаточно. Моя напряженная плоть молила об освобождении, жаждала почувствовать, как он проникает внутрь, заполняя собой все пространство. Мое тело уподобилось туго сжатой пружине, столь тугой, что готово было взорваться. Мой любимый подвел меня к самому краю…
Ткань плавок сбилась в ком под моими обнаженными бедрами, и я сказала:
— Сними их.
В ответ он взял губами другой сосок и пощекотал его языком. Застонав, я выгнула спину дугой, а он сосал жадным влажным ртом, его губы обжигали мне кожу. Любимый, мое тело изнывает от страстной муки, ты сжигаешь меня на медленном огне…
— Сними их, — повторила я хриплым шепотом, очень настойчиво.
Руки Пола порхали вокруг меня, гладили спину, потом легли на грудь. Ладони осторожно сжали обе груди, словно оценивая, насколько они набухли желанием. Он оторвался от сосков, и я недовольно застонала. Как мне не хватало теплой ласки его губ! Тихо рассмеявшись, Пол прогнал мою тоску массирующими движениями умелых пальцев. Новая ласка обдала меня взрывом текучего жара. Я заерзала, желая получить еще больше. Я хотела его.
— Пол.
Наблюдая за моей реакцией, он улыбнулся довольной и понимающей улыбкой. Потом приказал:
— Встань.
Я повиновалась. В прохладном воздухе с гор мое тело покрылось мурашками. Горячие пузырьки лопались на моих бедрах. С усмешкой — восхитительно порочной усмешкой — Пол заставил меня раздвинуть ноги и обнял ладонями бедра. А затем нагнул голову.