Вэл почувствовал перемену в ней. Он прикоснулся к ее щеке, нежно поцеловал, увидел, как прояснилось ее лицо. Оно светилось изнутри.
— Я люблю тебя, Клэр.
— Я люблю тебя, Вэл. — Она провела пальцами по его широким плечам и вниз по груди. — Люби меня сейчас. А потом можешь упаковывать свои шерстяные кальсоны и ехать за полярный круг.
Он уткнулся лицом в ее шею.
— Часть первая принимается как данное, — прошептал он, накрывая ладонью ее грудь. — Часть вторая откладывается на неопределенное время.
Она подставила губы, мягкие и жаждущие. Он запустил руку в ее волосы, перебирая пряди, наклонил ее лицо к своему. Поцелуй был долгим и пьянящим, как искристое вино. Она почувствовала тепло, поднимающееся по венам шипучими пузырьками, и возбуждение от радости. От желания.
Рука Вэла распласталась на ее спине, притянула ближе, так близко, что невозможно было сказать, где заканчивается он и начинается она. Вэл целовал ее губы, глаза, виски.
— Я была такой дурой, — шептала Клэр.
— Только не ты, — бормотал он. — Не ты.
Он взял ее лицо в свои загорелые руки и торжественно посмотрел на нее.
— Я сделаю все, чтобы удержать тебя, Клэр. Устроюсь на работу в вашингтонское бюро. Черт, да хоть на мойку машин, если придется.
Клэр засмеялась и притянула его к себе для поцелуя. Она не могла подрезать крылья орла, разбить его гордое сердце.
— Нет. Ты не сможешь. Но мы все уладим. Проведем переговоры. Будем ругаться. И как-нибудь, каким-то образом, мы найдем решение. Потому что я сделаю все, чтобы понять и удержать тебя.
Ее лицо было полно любви и веры.
— И все будет нормально, когда ты уедешь, Вэл, потому что теперь я знаю, что ты вернешься, и буду ждать.
Дрожь взаимной страсти промчалась по их телам. Его любовь была нежной, но секс неистовым. Его горячий рот и умелые руки заставили ее стонать от жадного наслаждения. Клэр выгнулась и дерзко подняла бедра ему навстречу. Она освободилась из плена эмоций, которые до этого сдерживала, и отбросила все физические ограничения. Подхваченная его сильными руками, пронизанная теплом его любви, Клэр нашла в себе отвагу для свободного полета. Два золотых орла, с солнечным светом на крыльях.
Глава 9
Клэр затолкала в угол чемодана скатанную шелковую кофту, всунула несколько кружевных трусиков в боковой карман и с трудом закрыла крышку.
— Уф! Я боялась, что придется что-то оставить.
Вэл смотрел с изумлением.
— Я думал, ты не засунешь туда две последние пары новых туфлей.
— Либо туфли, либо белье.
Его лицо прояснилось.
— Я бы проголосовал за белье.
— К голосованию не допускаешься.
Она выставила цифры на замке. За открытым окном Большой канал нес бледно-зеленые воды и купола Салюте сияли в лучах утреннего солнца.
— Не могу поверить, что уже пора ехать.
Он подошел легкой походкой и поцеловал ее в затылок, золотые локоны. Ее волосы, еще влажные после душа, пахли розами.
— Хммм. У нас все же есть пару часов до того, как за нами прибудет яхта.
— Ненасытный! Прошло всего сорок пять минут!
Он развернул ее и схватил за руки.
— Так долго?
Вэл обнял ее, и его теплый рот прижался к ее губам. Она отдалась поцелую, унеслась вместе с ним, а его руки выдернули ее блузу из абрикосовых брюк и гладили шелковистую кожу ее спины. Жар его тела воспламенял ее, сила его сделала ее колени восхитительно слабыми.
Это было очень соблазнительно, но на этот раз она не поддалась.
— Мы через несколько часов будем в Париже. Кроме того, мне нужно еще кое-что сделать до отъезда.
Вэл убрал волосы с ее виска и поцеловал его.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Нет. — Ее улыбка убрала из этого слова колкость. — Это я должна сделать сама.
— Что-то, связанное с твоими снами. — Это был не вопрос, а скорее утверждение. Его синие глаза смотрели серьезно и нежно.
Клэр прикоснулась пальцем к его щеке.
— Да, это с ними связано.
— Вы верите в сны, граф Людовичи? В судьбу? — задала вопрос Клэр хозяину палаццо.
Пол был устлан бело-розовыми мраморными квадратами. Высокие окна выходили на Большой канал. Где-то неподалеку капала вода.
На этот раз вид был свободен от vaporetti. Мимо пронеслась одинокая гондола — черный лебедь на мутной зеленой воде. Если бы не современная одежда гондольеров, подумала Клэр, они могли бы вписаться в любой период времени шестисотлетней истории Ка'Людовичи.
Граф Людовичи улыбнулся.
— Ну конечно. Невозможно жить в таком фантастическом городе, как Венеция, если не веришь в сны.
Клэр опустила руку в сумочку и вытащила маленький бархатный футляр, окаймленный медью.
— Тогда это принадлежит вам.
Граф взял его, нахмурившись, и открыл крышку. Ожерелье Бьянки лежало на атласной подушечке.
— Мадонна! — воскликнул он. — Это, несомненно, то ожерелье, которое изображено на портрете Бьянки!
Его пальцы прикоснулись к бусинам, погладили углубление в центре кулона, где когда-то был рубин в форме сердца.
— Где вы взяли это, синьорина?
— У Бьянки. Она хотела, чтобы это принадлежало вам.
— Я не понимаю.
— Мы можем пройти на маленький дворик, который выходит на calle? Co старым каменным колодцем? Там я все объясню.
Он с ошеломленным видом смотрел на Клэр, потом пожал плечами.
— Ну конечно же.
Клэр пошла вперед, словно она ходила по этому пути сотни раз. Так оно и было, по крайней мере, во снах.
Она задержалась на верху лестницы, ведущей к воде, подавляя порыв оглянуться через плечо. Она не Бьянка. И неважно, видит ли ее кто-нибудь.
Клэр отдавала себе отчет в том, что могла поставить себя в идиотское положение. Ведь все могло измениться сотни раз со времен отчаянного бегства Бьянки.
Граф Людовичи шел за ней. Пройдя через маленький вестибюль, Клэр отодвинула тяжелый засов, который закрывал дверь, ведущую в заброшенный двор. Петли, которыми долго не пользовались, заскрипели.
Все было точно, как во сне.
По телу пробежала дрожь — словно облако пронеслось над морем. И это тоже было, как у нее во сне. По обе стороны от двери стояли горшки с цветами, и усики новых лоз цеплялись за древние стены. И была запертая дверь, которая вела в узкую улочку между домами.
— Бьянка не покончила жизнь самоубийством и не была убита отцом. — Она глубоко вздохнула. — В ту роковую ночь она вышла через эту калитку, чтобы встретиться с любимым. Она отправила ему записку через свою няню, в которой сообщала, что решила воспротивиться воле отца и бежать с Доменико Колеоне. Вместо этого записка была доставлена в руки Джованни Гамбелло.
— Откуда вы это знаете? — Граф пристально смотрел на нее.
— Считайте, что мне сказала Бьянка. — Клэр подняла подбородок. — Во снах.
Граф Людовичи был озадачен.
— Вы говорите, что она не бросилась в канал.
— За этой дверью — узкая calle. Если вы будете идти по ней достаточно долго, она выведет к маленькой открытой площади со статуей Венеры в одном углу. Над маленьким каналом есть древний мост, такой узкий, что два человека не смогут разминуться на нем.
Хмурые морщины легли на его лоб.
— Вы меня заинтриговали. Эту площадь трудно найти даже с помощью карты. Мост такой старый, что даже гондола под ним не пройдет. Изначально он был предназначен, чтобы соединить две части палаццо. Очень мало людей знает о нем, кроме тех, кто живет неподалеку.
— Бьянка знала. Она добралась до моста, где надеялась найти Доменико Колеоне, но ее записка так и не попала к нему. Там ее поджидал жених, Джованни Гамбелло, в карнавальном одеянии. До тех пор он не знал, что она носит под сердцем ребенка своего любовника.