— Есть, — Антуан улыбнулся, — Удалось частично восстановить функции бортового компьютера. Теперь можно управлять корабельными орудиями.
— Ого! Живём! С меня — коробка коньяка.
— Подожди. До коньяка ещё надо суметь добраться. Главное-то не получается! — он стукнул кулаком по корпусу блока связи.
— Что? Так ничего и не выходит?
— Ну, кое-что получилось. Я тут изуродовал несколько запасных скафандров и извлёк из них модули. Теперь блок ожил, и мы имеем связь в радиусе до трёхсот километров.
Я удивлённо посмотрел на инженера. Он сделал именно то, что я хотел ему предложить и о чем думал, готовясь к операции. А Рахимов, не замечая моего взгляда, взял в руку черный пластмассовый кубик размером с кулак. Ещё три таких же кубика лежали на столе.
— Но для того, чтобы связаться с флотом, нам нужен вот этот генератор. А они все накрылись, в том числе и запасные. У них, видишь ли, встроен изотопный аккумулятор. Когда пластик преобразовался в проводник, там произошло короткое замыкание, и — привет. Я надеялся, что хоть у одного из них аккумулятор окажется дохлым. Но нет. Чёрт бы побрал эту стопроцентную надёжность! А без этого генератора пытаться связаться с флотом, всё равно, что «ау» кричать.
— Ау, говоришь? А почему бы и не покричать?
Меня внезапно осенила шальная идея. Я встал и подошел к компьютеру.
— Давай, попробуем восстановить запись визуального наблюдения Эмпты до того, как мы попали под это дурацкое излучение.
Антуан пожал плечами и набрал на клавиатуре нужный код. На мониторе появилось изображение планеты. Я включил режим сканирования поверхности и через минуту нашёл то, что нужно. Яркая, блестящая точка. Сейчас надо было выяснить: что это такое? Многократное увеличение подтвердило мою догадку. Это было небольшое плато, покрытое чистым сверкающим льдом. Не замёрзшими газами, как всё вокруг, а именно замёрзшей при сверхнизкой температуре водой.
— Вот, Туан, то, что нам нужно.
— Что-то я не пойму тебя, Лёша, — пробормотал инженер.
— Издали это плато выглядит как яркая точка. Сейчас за Эмптой-М наблюдают очень внимательно. Если эта точка начнёт упорядоченно мигать, то это сразу заметят.
— А как мы заставим её мигать, да ещё и упорядоченно?
— Для этого мы возьмём в лазарете все простыни, окрасим их в черный цвет, сошьём в полотнища…
— Понял! Лёшка, ты — гений!
— Да, какой я, в качу, гений. Просто, я подумал: а каким ещё способом можно крикнуть «ау», чтобы нас услышали.
Через три часа полотнища были готовы. Я оставил возле корабля один взвод и со всем десантом отправился на плато. Там я расставил по ледяной поверхности две роты с полотнищами, а одну роту расположил вокруг плато на случай появления ежей. Десантники по моей команде сворачивали и разворачивали полотнища. Около двух часов мы морзянкой непрерывно передавали одну и ту же фразу: «Ксенон-32 вызывает флагмана». Наконец в черном небе начала мигать яркая звёздочка. Видимо один из кораблей развернулся к нам кормой и на холостой тяге включал и выключал главный отражатель. Я прочитал: «Ксенон 32 отчетливо вас вижу передавайте своё сообщение адмирал Гомес».
Много часов подряд десантники морзянкой передавали сообщение. Я подробно изложил обстановку, план атаки, указал точные координаты целей, дал их характеристики и назначил время открытия огня ровно через сутки. Надо было дать моим солдатам хорошо отдохнуть перед боем. Ответ не заставил себя ждать. Мерцание звёздочки сложилось в следующую фразу: «Полковник Деми вас понял хорошо план одобряю занимаем исходные позиции огонь будет открыт время Ч действуйте адмирал Вацлав Гомес».
К назначенному времени две роты заняли исходные позиции для атаки. Третью роту под командой старшего сержанта Стаховича (убыль офицеров после первых дней боёв была невосполнимая) я отправил в обход с задачей отвлечь на себя часть сил ежей. Рота Стаховича давно уже исчезла, растворилась во тьме, а мы сидели в окопах, и я следил за временем. До огневого удара нашего флота оставалось чуть меньше часа. Окопы, это только так сказано. На самом деле это были только траншеи, отрытые в снегу. И не в снегу даже, а в замёрзших газах. Терпеть не могу воевать на этих периферийных планетах. Эти снежные траншеи позволяют только скрываться в них до поры, до времени. Никаких защитных функций они, в отличие от добротных окопов, отрытых в надёжном грунте, не выполняют. Скорее, наоборот. Выстрелы, попадая в бруствер, вызывают в этих траншеях настоящие наводнения. И тут, вместо того, чтобы припасть плотнее к земле, надо срочно выскакивать наверх. Иначе космический холод быстро сделает своё дело, и останешься ты вмороженным в лёд на веки вечные, как грешник в Коците.