— Это китайцы, провалиться мне на месте…
— Я бы поставил на Россию…
— Черт побери, если бы я был генералом Уэйном в Берлине, я бы…
Сержант, командующий ими, лениво встал на ноги.
— О’кей, генералы, встать и приниматься за картошку, пока в ней не завелись черви.
Рабочий день продолжался как обычно. Около четырех часов из тумана, скрывающего строения фермы в пяти милях на север, вынырнул автомобиль. Он не спеша двигался по грунтовой дороге, исчезая за деревьями и в оврагах, а потом снова оказываясь на виду, каждый раз он выныривал все ближе, вызывая недоумение как у сержанта, так и у заключенных. Сержант с капралом медленно вышли на дорогу и стали ждать приближающийся транспорт.
— Выпрямиться, нагнуться, выпрямиться, нагнуться, — оставшаяся охрана зорко следила за тем, чтобы работа продолжалась. Плуги вгрызались в землю, закрывая клубни картофеля влажными пластами. Лошади чавкали в мокрой земле и размахивали хвостами. Одна из них с шумом выпустила струю.
— Выпрямиться, нагнуться, выпрямиться, нагнуться…
Морлэйк, мокрый от пота и тяжело дышащий, в промежутках между ритмичными движениями бросал взгляд на приближающийся автомобиль, продолжая думать о своем.
Из различных статей и редакторских колонок в газетах, которые он успел прочитать в библиотеке на ферме, только одна, как показалось Морлэйку, содержала здравую идею: целью бомбардировки было не разрушение страны или ее покорение, а просто изменение политической системы. Убрав со своего пути горластых, шумных, высокообразованных, разбирающихся в политике людей из американских городов мирового масштаба, изолированные сейчас аграрные группы смогли бы захватить власть. Любое капиталистическое государство в мире воспользовалось бы рынками сбыта, которые освободит американская индустрия. И десятки коммунистических государств могли быть заинтересованы в прекращении американского влияния в Европе, Африке и Азии. Если враг не будет обнаружен в течение еще нескольких лет, выбранные представители осторожных аграрных партий, вероятно, не осмелятся отомстить. Старые замашки уже дают о себе знать. Юг восстановил в должности Джима Кроуимса. И никто его не остановил. Об агрессоре известно только три факта: он существует; он не оставил никаких следов в своей стране; и он сбросил бомбу точно вниз по меньшей мере на один город. К сожалению, единственным человеком, утверждающим последнее, был Роберт Морлэйк, и поэтому его единственной мыслью является то, что бомбы, скорее всего, были запущены с Луны… Морлэйк криво усмехнулся. Он представил себе, как пытается убедить остальных, что для того, чтобы узнать имя врага, надо отправиться на Луну.
— Морлэйк! — услышал он окрик.
Морлэйк медленно выпрямился и повернулся. Это был капрал, который отправился вместе с сержантом к автомобилю. Машина круто разворачивалась неподалеку. Морлэйк отдал честь.
— Слушаю, сер!
— Вас хотят видеть в управлении. Оказывается, вам не надо было выходить утром на работу. Поехали.
Через пять минут Морлэйк смекнул, что у него появилась возможность бежать.
Постепенно Морлэйк узнал, что произошло перед этим. На Восточном побережье генерал Мэхэн Кларк, занимающий высокую должность в штабе, и которому удалось выжить в день бомбардировки, объявил военное положение. На протяжении трех месяцев он работал по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Это было необходимо, чтобы собрать разбитую армию и организовать страну. Ремонтировались железные дороги, телефонные и телеграфные линии, возобновили работу почтовые службы. Были введены очередность и нормирование, произведен учет сохранившихся промышленных объектов.
Через семьдесят дней он получил картину состояния ресурсов страны. К восьмидесятому дню была, в общем, скоординирована работа заводов, связанных взаимными поставками. Войска патрулировали большие и малые города; в стране был введен комендантский час; серьезные наказания применялись к участникам массовых беспорядков и их лидерам. Массовые казни через повешение известных коммунистов прекратились. Людей с иностранным акцентом по-прежнему убивали, но таких случаев с каждым днем становилось все меньше. Где-то между 85 и 88 днями генерал устроил себе отпуск, в течение которого он играл в кости, ел, отдыхал и спал, а слушал лишь экстренные сообщения. После отдыха он перешел в новый кабинет.
— Начиная с сегодняшнего дня, — заявил он репортерам, — я практически всю административную работу передаю другим, оставляя за собой лишь самый минимум. Я буду уделять свое внимание техническим делам самого высокого уровня. Я не политик, а инженер и хочу знать, черт побери, что произошло с нашими последними разработками, которые имелись ко дню бомбардировки? Где они, и кто из живых знает хоть что-нибудь об этом?