– Вот здорово, – возмутилась я, – «Форчунер» не имел права этого делать, существует авторское право.
– Я сказал то же самое, – кивнул Юра, – а мне в ответ: «Да не станет писательница из-за одного жалкого экземпляра вонять, не десять же тысяч выпустили! И как она узнает? Подарят книжечку кому-то, и конец истории».
– Вот это настоящие бизнесмены, – восхитился Степан. – Интересно, господин Бовиков-старший в курсе, что господин Бовиков-младший творит?
– И я то же самое спросил, – обрадовался Шкатулкин, – а потом предложил: «Шепните мне на ушко емейл заказчика, с которого рукопись пришла, а я не сообщу писательнице о вашем поведении». С той стороны трубки громко икнули, и битте, вот адресок.
– Кто заказчик? – в нетерпении воскликнула я.
– Получив емейл, легко найти, на кого он зарегистрирован. Так вот, письмишко улетело из магазина компьютеров, – доложил Юра, – у них там для привлечения клиентов стоит несколько ноутбуков, с них можно письма отправлять. Обычно в точках продаж это невозможно, домены не подключены. Но владелец лавки решил таким образом заманить к себе побольше народа. Думал: зайдут, отправят письмо, что-нибудь купят. На мой взгляд, это глупо, сейчас у всех свои компы есть.
– Ну, предположим, не у всех, – возразила я, – у гастарбайтеров, наверное, у многих нет.
– Перестаньте спорить, – велел Степан, – нам все равно, почему лавка решила поставить ноуты. Адрес ее есть?
– Краснослобинская, дом тринадцать, помещение тринадцать.
– Надо туда съездить, – сказал Степа.
– Не надо, – ответил Шкатулкин, – они вчера закрылись. Прогорели. Вот не стоит снимать тринадцатое помещение в доме с тем же номером, тотально не повезет. Я бы на их месте поостерегся.
– Просто надо завести черного кота, – совершенно серьезно сказал Степан, – он нейтрализует все плохое.
– Правда? – удивился Шкатулкин. – Впервые об этом слышу.
– Ты еще молодой, – заявил начальник, пряча улыбку, – много чего не знаешь. Любовь Сергеевна, мы непременно разберемся, кто использовал имя Арины Виоловой. Это теперь и наше личное дело.
Глава 5
Примерно через час Степа, я и Юра сидели в кафе и обсуждали меню.
– Спагетти с белыми грибами в сливочном соусе, – обрадовалась я.
– Тысяча двести калорий. Дневная норма, – тихо сказал мужской голос.
Я удивилась.
– Степа! Ты озаботился количеством моей еды? По-твоему, я растолстела?
– В жизни не видел жирного комара, – рассмеялся муж. – С чем связан твой вопрос?
– Удивилась замечанию про калории, – пояснила я, – ранее ты никогда ничего подобного мне не говорил.
– Кто? – не понял Степа.
– Ты, – повторила я. – Я сказала: «Спагетти в сливочном соусе!» И услышала в ответ: «Тысяча двести калорий, дневная норма».
Муж изумился.
– Понятия не имею о калориях! Никогда их не считаю.
– Понимаешь теперь, почему я поразилась?
– Я не говорил ни слова, – возразил супруг, – молча меню читал. Наверное, Юрка решил подшутить. Вечно у него голова всякой лабудой забита. Эй! Ау! Шкатулкин!
Парень оторвался от ноутбука.
– Да? Что случилось?
Я махнула рукой.
– Ничего! Мы в кафе. Оторвись от экрана. И не пугай меня сообщением о…
– Слушай, в твоем классе было всего двадцать пять человек, – перебил меня Юра. – И тринадцать из них на данное время уже умерло, причем не своей смертью.
– В годы моего детства район, где я жила, считался весьма неблагонадежным, – вздохнула я, – бараки плюс пятиэтажки самой дешевой серии. В округе было несколько учебных заведений. Наше располагалось в центре микрорайона, который местные называли «гадюкинский квартал». Это было самое дно. Ниже падать некуда. У большинства ребят не было отцов, они спились, сидели на зонах, умерли от наркотиков, алкоголизма. Кое-кого воспитывали бабушки, потому что мамаши, как, например, моя, сбежали из семьи или оказались там же, где и отцы. Милиция к нам во двор прикатывала несколько раз в день. Шесть домов стояло прямоугольником, внутри был двор. Что у нас там творилось по выходным и праздникам! Утром-днем тишина, только дети носятся. В районе шести вечера мужики садились играть в домино, пили пиво, куда втихаря от жен подливали водку… Часов в девять начиналась драка, стенка на стенку. Большинство баб сначала визжало, потом кидалось заступаться за своих. Конечно, не все жены так себя вели, и не все мужья напивались до зеленых чертей. Но алкоголиков и красавиц со скалками в руках было много. Вот моя тетка Раиса никогда ничего крепче чая не употребляла. Она очень не хотела, чтобы я училась в ближайшей школе, пыталась меня пристроить в другую, на проспекте. Но ей там сказали: «Мест, простите, нет». Директора других приличных очагов знаний тоже отказывались брать к себе учеников из «гадюкинского квартала», боялись, вдруг маленькая паршивая овечка все стадо испортит.