В конце концов Рико почувствовал, что Джулии никак не реагирует на него. Он откинул назад голову, его глаза сверкали.
— Как ты изменилась! Когда-то ты умела отвечать, теперь умеешь только сопротивляться. Но я научился брать то, что мне хочется. Ты стала еще красивее, и это доставит мне еще больше удовольствия.
Молодая женщина не могла говорить, она слышала только стук своего сердца. Она могла только смотреть на него.
— Поцелуй меня, — выдохнул он.
— Нет, — сказала она.
— Поцелуй меня, — повторил он. — Поцелуй меня губами, произносившими ложь, как ты когда-то делал. Но на этот раз я буду знать, что они лгут, и это исцелит меня навсегда.
— Ты не можешь исцелиться от воспоминаний, Рико. Я пыталась сделать это.
— Ты думаешь, я буду жить с ними до конца моих дней? — взорвался он. — Поцелуй меня сейчас, чтобы я наконец убедился в том, что ты холодная, расчетливая стерва.
Джулии снова обрела мужество.
— Ты думаешь, что я такая. Рико? И поцелуй убедит тебя в этом?
Не дав ему времени на ответ, она сделала то, что он хотел. Она поцеловала его. Ее губы были мягкие, они нежно касались его губ, исцеляя раны, которые она нанесла ему, когда Рико был мальчиком, а юная Пэтси — его первой любовью.
— Ты это имел ввиду, Рико?
Теперь она больше не боролась с ним, а таяла в его объятьях. Она увидела отчаяние на его лице, почувствовала, как его руки сжимаются вокруг нее. И в следующее мгновение она уже лежала на кровати рядом с ним. В ее сердце родилась надежда, но его слова все испортили.
— Ты более опытна, чем я думал.
— Что?
— Ты знаешь, что делать с мужчиной, не так ли? Мы с тобой одного сорта. И это только усилит удовольствие.
Его губы покрыли поцелуями ее шею и замерли в том месте, где билась жилка на шее. Если бы только он делал это с любовью! Но это только сделка. Между людьми, которые не любили друг друга и не верили друг другу.
Что бы он ни говорил о том, что они чужие теперь, но как любовники они знали друг друга так, как ни кто в мире. Рико знал чувствительное местечко за ее ухом, знал, что у нее в ложбинке под горлом бьется голубая жилка, знал, что, когда он целует ее в одно из таких мест, она не может контролировать себя. Он прекрасно помнил все это и мог манипулировать ею.
— Ты мерзавец, — прошептала Джули.
— Нет, не мерзавец, — ответил он, — просто мужчина, который хорошо знает твое тело, но не сердце. И все, что я хочу от тебя, — это твое тело.
Она не ответила.
— Мне интересно, сколько мужчин целовало тебя за эти годы. Они знали тебя так, как я? Они понимали маленькие сигналы, что тебе приятно то, что с тобой делают? Или у тебя есть разные сигналы для разных мужчин?
Эти слова подействовали на нее как ледяной душ, ее страсть испарилась. Глаза вспыхнули яростью, и она оттолкнула его.
— Убирайся, — закричала Джулии. — Оставь меня в покое!
Рико сделал судорожный вдох, потом его губы сжались.
— Может ты и права. С этим можно и подождать. Ожидание усиливает наслаждение.
— Никогда, — закричала она. — Этого не будет.
— Не будь так категорична, amore!
— Не называй меня так. Все кончено. Между нами все кончено.
— Ты ошибаешься. Любовь прошла, но любовь — это только эмоции, хотя и приятные. Все будет кончено, когда я так решу. Не раньше.
— Ты превратился в чудовище, — выдохнула она.
— Может быть. Может быть, ты знаешь почему. Помни, за тобой остался долг. И пока ты его не выплатишь, ты принадлежишь мне.
В ярости она сорвала с шеи алмазное ожерелье и швырнула в него.
— Возьми его, — закричала она. — Я ничего не хочу от тебя!
Рико поймал его и отбросил, как стеклянную безделушку.
— Я имел ввиду не этот долг, — сказал он, — Ты можешь вернуть драгоценности, но как ты вернешь другие вещ и, которые украла? Моего ребенка, мое сердце, мою жизнь?
Он остановился. Его лицо было абсолютно белым. Он словно презирал, и ее, и себя самого.
— Рико, — взмолилась она. — Все было не так. Если бы ты только мог понять.
— Ради Бога, замолчи! Ты думаешь, мне есть какое-то дело до твоих объяснений? Думаешь, что-то изменится от этого?
— Это поможет понять меня.
— И это вернет мне моего ребенка?
— Рико, я насчет ребенка… — Она уже хотела рассказать ему все, но мгновенный страх остановил ее.
— И что же? — спросил он хрипло.