Удивлëнное чудище с минуту разглядывает собственные конечности. Как получилось, что оно их впервые видит? Неужто в первый раз в таком воплощении? Или до этого просто не желало замечать?
— А теперь смотри, — Куджо указывает на окно в разрушенный город, которое они чуть раньше пробили вместе с Папкой. — Так выглядит сейчас твой настоящий мир. Смотри, не отворачивайся!
Монстр не может видеть жест девушки, но каким-то образом понимает, куда она показывает. Его ничего не выражающие глаза устремляются к пролому.
— Смотри внимательно, — нараспев произносит Куджо. — Ты помнишь, что тут произошло?
Огромная туша монстра начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону, будто входя в транс. Картинка вокруг нас стремительно меняется. Неизменным остаётся только место пространственного разлома. А мы оказываемся посреди оживлённой городской площади. Вокруг толпятся сотни людей, которые выглядят абсолютно так же, как и в моём собственном мире.
Поэтому ЕЁ я замечаю почти сразу же.
Женщина с бледным, будто обескровленным лицом и чёрными спутанными волосами. Она ледоколом прорезает праздную толпу и останавливается посреди площади. Гуляющие ругаются, задевая её плечами, но ей, кажется всё равно.
Она запрокидывает вверх обезображенное гримасой боли лицо и словно в молитве воздевает руку.
И тут же, согнувшись пополам, падает на мостовую. Из её тела во все стороны выстреливают щупальца. Толпа бросается в разные стороны, начинается давка. Женщина в это время полностью трансформируется в знакомого мне монстра, хоть и меньшего размера.
Он, неуклюже шевеля щупальцами, движется вслед за людьми. И первой настигает маленькую светловолосую девочку. Она плачет и что-то кричит на незнакомом языке. Чудище протягивает к ней свои конечности, будто желая утешить, но малышка взвизгивает от ужаса и бросается прочь.
Монстр недоумённо разглядывает своё отражение в витрине и приходит в ярость. Щупальца исступлённо молотят по хрупкому стеклу, осколки разлетаются во все стороны. Их так много, что огромная несуразная фигура скрывается в их вихре.
Мы возвращаемся в знакомый вырвиглазными мир, напоминающий детскую площадку. Только теперь он стремительно выцветает, теряя краски. Яркими пятнами остаёмся только мы с монстром.
— Зачем они так со мной? — бубнит существо, продолжая раскачиваться. — Я ведь ничего плохого не сделала.
— Точно? — отрывисто, будто на допросе, спрашивает Куджо.
— Нет! Но они сами виноваты! — внезапно взвизгивает монстр. И начинает разваливаться на куски! Куджо испуганно ойкает и летит с покатой башки вниз. Наперегонки с Папкой бросаемся ей на помощь.
Плюх! Девушка мягко приземляется на зелёное покрытие прямо перед подставившим руки Папкой. Смотрит насмешливо снизу вверх:
— Серьёзно?
Пружинисто распрямляется и, помахивая хвостом, подходит к месту, где среди обломков монстра застыла тёмная фигура.
— Вот же… кошатина, — бубнит слегка порозовевший Иван Васильевич. — В следующий раз с места не сдвинусь.
Я, конечно, помалкиваю. Но в глубине души даже рад, что киборг был быстрее.
Куджо тем временем пытается кого-то растолкать. Подхожу ближе — и, как и ожидаю, вижу ту самую темноволосую женщину. Девушка помогает ей принять сидячее положение и аккуратно убирает спутанные волосы с лица.
— Вы как? — спрашивает она с нескрываемой жалостью. — Очень плохо?
— Очень, — голос незнакомки напоминает шелест сухих листьев. — Сколько прошло времени?
Куджо пожимает плечами:
— Кто знает. Ваш город разрушен, по нему бродят стаи монстров…
— Это не монстры, — качает головой женщина. — Там… люди… Мне нужно встать!
Куджо помогает женщине подняться на ноги и подводит её к разлому. Мы с Папкой следуем за ними на некотором отдалении. Незнакомка осторожно трогает края трещины.
— Это я во всём виновата, — вздыхает она. — У меня всегда были… особые силы. А я решила использовать их именно так.
— Почему? — с явным интересом спрашивает Куджо.
Женщина смотрит на неё долгим взглядом:
— Мне кажется, ты и так знаешь ответ.
Девушка молчит и склоняет голову, будто бы в знак согласия.
— Это можно исправить? — печально спрашивает она.
Женщина тяжело вздыхает:
— Можно попытаться. У тебя по крайней мере есть время. Это у меня его почти нет. Ведь если вы, исследователи, сейчас здесь, значит дела нашего мира совсем плохи. И Ось Единения поставила на нас жирный крест. Но я больше не сдамся!
Она легко шлёпает ладонью по краю разлома, и невидимая стена начинает растворяться. Выцветший мир детских аттракционов исчезает, а мы возвращаемся на знакомые заснеженные улицы.