— Убивают⁈ — прикрывает рот ладошкой девушка.
Андрей зловеще ухмыляется. Но тут же объясняет нормально:
— Чаще всего нет. Просто дают денег и предлагают переехать поближе к морю. Убийства привлекают слишком много внимания.
— И что же считается опасностью? — с интересом спрашиваю я. Ломакин чуть не с самого начала вокруг меня крутился, но, видно, посчитал достаточно безобидным. Даже не знаю, радоваться этому или обижаться.
Андрей пожимает плечами:
— Кто знает? Извлечение выгоды, явная агрессия, чрезмерная близость — под это понятие можно подвести что угодно. Мы привыкли к внезапным исчезновениям.
Всё-таки хорошо, что я тогда не согласился на тёплое место в канцелярии Ломакина. Так хоть какая-то иллюзия свободы выбора сохранилась. Хотя… Если мне настоятельно порекомендуют уехать… Смогу ли я тогда что-нибудь противопоставить самому императору?
Не знаю. И это бесит.
— Важно другое, — продолжает говорить Андрей. — Тебе, Иван, нужно сделать выбор. И чем скорее, тем лучше.
— Что ты имеешь в виду? — хмурится киборг.
Светлые, почти прозрачные, глаза Андрея смотрят куда-то вдаль.
— Я ушëл, — невпопад произносит он. — У меня получилось уйти. А ты остался. Прости.
— Да о чëм ты⁈ — Иван хватает брата за плечи и ощутимо встряхивает. — Скажи, о чём ты, и пойдëм отсюда!
Голова цесаревича от тряски резко дëргается, но на губах играет безмятежная улыбка:
— Хорошо, что ты пришëл, брат. Не уверен, что рад видеть тебя живым, но что пришëл — отлично. Потому что совсем скоро ты перестанешь быть собой.
Настораживаюсь. Где-то я про внезапные смены личности уже слышал.
— То, о чëм ты говоришь, — спрашиваю, пока Иван Васильевич подбирает челюсть с пола, — как-то связано с проектом Владимира Вахова?
Андрей прищуривается, пытливо разглядывая меня. Затем кивает, будто бы своим мыслям, и обращается к Папке:
— Да. Наш отец болен, Иван. Времени на создание нового сосуда не осталось. Так что это должен быть кто-то из нас. Ты.
— Сосуда? Болен? — киборг выглядит по-детски растерянным. — Я не понимаю, что ты несëшь…
Андрей устало откидывается на борт своей капсулы. Кивает на меня, подкрепляя ленивым движением руки:
— Спроси у него. Наверняка он расскажет об этом лучше, чем я.
Две пары глаз с требовательным любопытством впиваются в меня. А я и сам толком не знаю, о чëм рассказывать. Всё, что у меня есть — откровения сумасшедшей старухи.
— Понимаете… — надо, наверное, как-то помягче сообщить, чтобы не сильно сломать картину мира. Папка вон вообще несовершеннолетний. — Ваше правительство, кажется, проводит опыты по пересадке личности в тела помоложе…
По тому, как синхронно вытягиваются физиономии у сокомандников, понимаю, что мягкости в сказанном было недостаточно. Но слово не воробей. Продолжаю как есть:
— Раньше этим занимался Владимир Вахов, мой… что-то вроде отца, пожалуй.
— Вроде отца… — эхом отзывается Куджо, разом ставшая задумчивой.
— Я сам толком не знаю, что произошло, — слегка виновато признаю я. — Кажется, он пересадил свою личность мне. Но что-то пошло не по плану…
— Так если ты переселился из другого мира, — бесхитростно ляпает Папка, — получается, этот Владимир уже давно помер.
— Чего⁈ — синхронно вопрошают Куджо с Андреем. Цесаревич даже вновь приподнимается над бортиком, изумлëнно пялясь на меня. Киборг соображает, что именно выболтал, и запоздало прикрывает рот ладонью.
Криво усмехаюсь:
— Спасибо, что сохранил мой секрет в тайне, дружище.
Иван Васильевич густо краснеет, но признавать ошибку не собирается.
— Да ладно, тут все свои! — запальчиво убеждает он. — Андрей никому не расскажет, а Куджо и так должна знать. Тем более, мы теперь с ней встречаемся…
— Эй! — краснеет и девушка. — Когда я обещала подумать, не знала, что ты такой…
— Родовитый? — подбоченивается Иван.
— Мелкий! Ты же на сто лет меня моложе!
На киборга жалко смотреть. Ему будто пообещали мороженое, а вместо него дали подзатыльник.
— И сколько тебе? — убитым тоном спрашивает он. Да уж, «любви все возрасты покорны» — это не про него.
— Девятнадцать! — возмущённо выговаривает Куджо заметно повеселевшему Ивану. — Что я с тобой делать-то буду⁈
Её ругань прерывает хриплый смех, больше похожий на кашель.
— Всё-таки хорошо, что ты здесь, Иван, — он говорит негромко, но настолько веско, что галдящая парочка мигом замолкает. — Я всегда был уверен, что лучше забрать тебя с собой. Но сейчас думаю: может, я всё-таки был неправ?..