- Вы что? - Отшатнулась девушка, слыша треск где-то надорванного шва.
- Простите, я нечаянно!
- Ты что здесь шарашишься, балбес? Зрителя пугаешь, - зарычал главреж, резвым козликом скакнув и подхватив локоток красавицы, - твоё место за сценой!
Девушка не сразу соотнесла эти слова с обликом Егора. Рабочий сцены - в тёмном костюме, галстуке и белой рубахе? Не каждый служащий так в контору одевается. Лодыгин, человек опытный, жестоко пояснил, дезавуируя конкурента навсегда:
- Голубушка, не обращайте внимания! Это подсобник, от работы отлынить решил. А ну, на место! Спектакль в разгаре, а ты? Пшёл, пшёл, бездельник... Разрешите вам помочь, милая? Я ведь тут, в некотором роде... - и главреж представился полностью, со всеми регалиями.
Интерес во взгляде девушки, обращённом к Егору, сменился пренебрежением к ничтожному подсобному работнику. Она отвернулась, внимая словам старого ловеласа. А тот, постельно тестировавший многих молоденьких актрис, включил отработанные штампы - обольщение набирало ход. Что мог рабочий сцены Егор Лапкин? Только беспомощно испепелить взглядом чудовище, окатившее его помоями социального неравенства.
Неприязнь к талантливому режиссеру, но безусловному подонку, тогда полыхнула напалмом. Всплеснулась и сейчас. Почему так получается, что если талант, то почти всегда стремится оскотиниться, показать, насколько он выше быдла, типа. Вот Егор бы никогда таким не стал, как Лодыгин. Строгим был бы, но скромным и справедливым. И никогда бы молоденьких актрис в койку заваливать не стал под обещание дать значимую роль. А
- А этот гад меня унизил! Перед девушкой, которая обратила на меня внимание!
Собственно, любой человек, очутись на месте Лапкина, сто раз бы подумал - на черта лезть не в своё дело? Добро бы сестра, невеста, жена, дочь, даже племянница или любовница похищена - тут понятно, без выбора пойдёшь штурмовать милицию с прокуратурой. "Её похитили! Её надо спасать, - убедил себя Егор и тут же пристрастно оспорил, - но девушка пренебрегла мной ради дешёвого престижа, чтобы покрутить со знаменитостью. Оно мне надо?"
И снова сказал себе: "Но её же похитили!"
Почему упирался наш герой, зачем спорил с собой? Ведь знал, знал Егор Лапкин ещё с детдома - когда жизнь "бьёт ключом", то часто попадает по твоей голове. Так чего бы не жить "премудрым пискарём", ставить личный покой - прежде всего? Ведь скрипнул же зубами: "Она спала с ним"? Скрипнул. Обидно? Не то слово!
Но что-то мешало ему забыть о похищении. Может, совесть? Которая изначально присуща всем, да вот многие такой рудимент с лёгкостью удаляют, едва тот "воспаляется"? Словно нарочно, на арьерсцене появился главный режиссёр. Егор шмыгнул в кулисы - не хотелось здороваться с подонком. Лодыгин пропыхтел мимо, жалуясь по мобильнику:
- Вернулся - её след простыл... Плевать, а вот что Федю оглушили и в гараже заперли - это как? Ничего не украли, он проверил...
Егор попытался дослушать странный разговор Лодыгина. Не удалось - лестничный пролёт слишком открыт для взгляда сверху. Тогда наш герой вернулся в боковой карман сцены, там шагнул на штанкетный подъём, вознёс себя до верхней рабочей галереи и на коленках заполз в старый воздуховод, толкая перед собой прихваченную снизу влажную половую тряпку - пылищи тут скапливалось немеряно.
Почему Лапкин лез в вентиляцию? Ответ прост. Большая квадратная труба проходила над кабинетами, а рукава вентиляции, вделанные в подвесные потолки, прекрасно проводили голоса. Егор узнал это, когда ловил здесь сбежавшую кошку, введённую Лодыгиным в авангардную постановку. Опыт - великое дело! Лапкин успел доползти к нужному кабинету и услышал, как главреж ныл и оправдывался:
- Степан Иванович, я и перепихнуться не успел! Да, припёрлась, мол, переночевать негде... Я губу раскатал, а она - ни в какую! Две ночи продинамила... Да, боюсь. Конкуренты, чтоб компромат... Тут, знаешь, какие суммы на кону! Юнеско, да... Нет, ты лучше сам.. Тут? Не подслушают!
+++
Необычный разговор! Наскоро счистив с костюма пыль и паутину, Егор доложил помощнику режиссёра, мол, живот крутит, вот и засиделся в известном "кабинете". Враньё прокатило. Занятый делом рабочий сцены всё же проследил за Лодыгиным. Тот не покидал кабинет. Неизвестный Степан Иванович не объявлялся.
Спектакль кончился. Зрители, затем разгримированные актеры с цветами - разъехались и разошлись. Уборщицы торопливо уничтожили следы представления. Подсобники закончили свои дела, распрощались.
Лапкин свернул за угол здания, спрятался в тени контрфорса, под карниз второго этажа, опоясавший театр. Так ни сверху, ни спереди его никто не видел. Скоро прошумел и скрипнул тормозами автомобиль. Незнакомец представился сторожу Степаном Ивановичем, прошёл в театр.