И в этот момент к ней пришёл посетитель. Причём такой, какого она не ждала вовсе. Влас Тихонов, начальник отдела космоконтроля ФАК, непосредственный начальник Руслана. По-видимому, он был внесён в реестр особо важных персон Суперструнника, потому что охранная система пропустила его без обычных запросов у координатора: ждёт она посетителя или нет?
Дверь открылась, Тихонов переступил порог кабинета. Красивый, ухоженный, значительно-импозантный, с волевым породистым лицом и длинными волнистыми волосами, кареглазый. И очень-очень уверенный в себе. Именно это его качество и решило исход их второй встречи после знакомства, когда он предложил ей руку и сердце. Она ему поверила.
– Здравствуй, – сказал Тихонов с некоторой внутренней скованностью. Однако при этом он лучезарно улыбнулся, и стало ясно, что он хочет показать своей бывшей жене свою непоколебимую веру в непогрешимость суждений и в отсутствие вины.
Впрочем, она его и не винила ни в чём. Влас Тихонов жил по своим жизненным правилам и оценкам, и эти оценки оказались далеки от тех принципов, какие были свойственны ей самой.
– Здравствуйте, господин Тихонов, – бесстрастно сказала Ярослава. – Что привело вас на нашу строительную площадку? Неужели ваш инспектор перестал справляться с работой?
Брови Тихонова при слове «господин» встали «домиком», он ждал более радушного приёма, но человеком Влас был сильным и быстро сообразил, как себя вести.
– Инспектор Горюнов берёт на себя слишком много, – сказал он официальным тоном. – Возможно, придётся его заменить.
– А мне он показался вполне адекватным специалистом, хорошо знающим своё дело. Хотя, конечно, вам видней. Итак, в чём проблема, господин Тихонов?
– Яра… – начал гость неожиданно робко.
Она подняла руку, останавливая его:
– Здесь нет Яры, Влас. Здесь находится Ярослава Никитична Тихонова, координатор стройки. Если у тебя есть к ней вопросы – задавай, я отвечу. Если же ты пришёл поговорить о личных делах и проблемах, то обратился не по адресу.
Тихонов криво улыбнулся:
– Ты всё забыла?
– Всё, что я помню, – моё! Всё, что я забыла, – твоё. Мы очень близки…
Лицо Тихонова посветлело, глаза расширились, заблестели, рот приоткрылся. Ярослава чуть не фыркнула, так он был сейчас смешон, и добавила безжалостно:
– Близки по стремлению к цели, эгоистичны, поэтому мы никогда не будем счастливы вместе. Мы даже не можем остаться друзьями, только партнёрами.
Тихонов сглотнул, посидел несколько мгновений с разгладившимся, пустым лицом, сделал усилие и вернул себе прежний волевой вид.
– Ты просто не готова к разговору о личном. Я подожду. Эта стройка скоро закончится, ты вернёшься на Землю, и мы встретимся. Обещаю тебе, я буду терпелив. Но настойчив.
– Мог бы и не обещать, – с грустью усмехнулась Ярослава. – В отсутствии настойчивости упрекнуть тебя нельзя. Но я действительно не готова к беседам о личной жизни и вряд ли буду готова в будущем. Это всё, о чём ты хотел со мной поговорить?
– Нет, не всё. Генеральный директор Агентства предложил провести дискуссию о возможных последствиях включения Суперструнника, пригласив на неё всех знаменитых учёных, работающих по данной теме. Дискуссия будет организована здесь, на территории вашей деловой зоны, с привлечением всех информационных видеоканалов.
– Вы серьёзно? – удивилась Ярослава.
– Разумеется, я не шучу. Херцигу уже сообщили об этом решении, он не возражает. Мероприятие обещает быть сногсшибательно интересным.
Ярослава стиснула зубы, чтобы не выругаться.
– Кто подал идею?
– Я! – осклабился Тихонов. – Правда, она великолепна? Наша компания сразу же становится вне подозрений, случись что во время испытаний Суперструнника.
– Идиот!
– Что?! – растерялся начальник Руслана. – Ты… меня?..
– Извини, я о своём, девичьем. Ты прав, испытания могут закончиться совсем не так, как рассчитывают учёные. Но это уже другая история. Когда вы намечаете провести дискуссию?
– Второго мая.
– Хорошо, что предупредили, мы успеем подготовиться.
– Агентство все проблемы берёт на себя…
– Господин Тихонов, – перебила его Ярослава, – в любом случае ваше агентство создаст мне массу других проблем, которые я вынуждена буду решать. Кстати, в ущерб качеству стройки.
– Я тебе помогу…
– Спасибо, не надо. Помощников у меня хватает. Квалифицированных. У вас всё?
Тихонов поднялся, уже не столь важный и решительный, как прежде.
– Один вопрос… личный…
– Хотелось бы обойтись без личных вопросов.
– Только один.
– Хорошо, слушаю.
– Этот Веласкес… кто он тебе?
Брови Ярославы изогнулись, она фыркнула, засмеялась.
– Что в этом смешного? – нахмурился он.
Ярослава на миг стала печальной.
– Боже мой, как вы похожи!
– Ты о ком?
– Так, вспомнила одного человека. Прости, мне нужно работать.
– Ответа не будет?
– Я не знала, что мужские вопросы могут быть глупее женских.
На щёки Тихонова легла краска. Он молча повернулся и вышел.
Ярослава закрыла глаза, откинулась на спинку кресла. Улыбнулась сама себе.
– Вы очень удивитесь, милые мои, когда узнаете, кто мне Веласкес.
В ухе проклюнулся вызов рации:
– Координатор, я вам нужен?
Ярослава с трудом сосредоточилась на рабочих проблемах.
– Через полчаса летим к левому стриммеру, там намечается срыв графика.
– Буду через полчаса.
– Ты в курсе, что ФАК собирается провести у нас дискуссию о возможных последствиях включения Суперструнника?
Веласкес помолчал.
– Мне об этом никто не говорил.
– Я тоже только что сама узнала. Тебе придётся заняться размещением специалистов, а главное – найти парочку физиков, способных внятно объяснить широкой общественности, что Суперклизма безопасна во всех отношениях.
– Найдём.
– Тогда жду через полчаса.
Ярослава переключила все координационные каналы на двух заместителей, поколебалась немного, но всё же нашла в себе силы не звонить Руслану. Хотя очень хотела увидеть его.
Спустилась в бар в сопровождении витса-телохранителя, заказала горячий венерианский гипоик, или мёд, как его называли, по цвету напоминавший жидкий изумруд. Поискала свободное местечко у прозрачной стены зала с видом на Млечный Путь, села.
И в этот момент в бар, словно чувствуя её появление, вошёл Руслан.
Глаза их встретились…
Глава 21
Вернулись те, кого не ждали
Его заметили совершенно случайно: телескоп «Хаббл-100», обозревающий просторы окраин Солнечной системы в автоматическом режиме, зафиксировал блеснувшую в отсвете звёзд пылинку, и контролирующий работу телескопа инк решил разобраться, что он обнаружил. Оказалось – не ядро кометы в афелии и не ледяной астероид. Уже через час после непрерывных наблюдений участка неба в этом направлении стало ясно, что «Хаббл» обнаружил мчавшийся к Солнцу космический корабль.
Новость сенсацией не стала. За дело взялась Служба безопасности Солнечной системы, и вся информация о появлении корабля была засекречена.
Вскоре выяснилось, что корабль не имеет отношения к инопланетянам, принадлежит той же самой Службе, носит имя «Ра» и, по данным пограничников, должен находиться в это время в доке на одном из спутников Юпитера. Почему он вдруг возник далеко за пределами Солнечной системы, да ещё мчавшимся к ней из глубин созвездия Орла почти со скоростью света, никто из начальников СБ сказать не мог. В том числе новый директор Службы безопасности Алан Гут. Для него появление спейсера тоже оказалось полной неожиданностью.
«Ра» пронзил облако Оорта, состоящее из ледяных глыб, мелких камней и пылевых конгломератов – ядер будущих комет, затем пояс Койпера за пределами орбит Плутона и Нептуна. Ни на один запрос наблюдателей Погранслужбы, контролирующих границы Солнечной системы, он не ответил, отчего стало ясно, что либо корабль идёт в полностью автоматическом режиме, исключающем любой обмен информацией, либо он без экипажа, либо экипаж по каким-то причинам не может ответить на вызовы. Мало того, спейсер не сбросил скорость и продолжал мчаться в прежнем направлении, причём не точно к Солнцу или тем более к вероятной точке встречи с Землёй, а на пять градусов «левее». Если бы люди предоставили ему свободу, он миновал бы Солнце и нырнул в темноту пространства между Рукавами Угольника и Южного Креста.
Спешно был созван экспертный совет тревожных служб человечества (широкая общественность по-прежнему ничего не знала о странном возвращении спейсера), на котором было решено остановить корабль и отвести его к спутнику Нептуна Нереиде, где Погранслужба имела базу.
К операции готовились шесть часов.
«Ра» миновал орбиту Урана и приблизился к более обжитым людьми районам Солнечной системы. На преодоление всей Системы при той скорости, на которой он шёл, ему понадобились бы всего лишь сутки.
Навстречу кораблю вылетели два спасательных модуля, битком набитые спецтехникой и энергией, способные ходить «по струне». Они встретили «Ра» вблизи орбиты Нептуна, уравняли скорости, начали осторожно сближаться.
Маневр потребовал тщательных расчётов (инки спасателей справились с этим легко) и отработки пункта СРАМ-инструкции по поведению в чрезвычайных ситуациях.
«Ра» молчал. Средства связи его не работали.
Спасатели приступили к операции по задержанию «глухого безумца».
Спейсер был «взят на абордаж», заключён в специальный аварийный кокон, выращенный по особым программам из высокопрочной биокерамики, и спасатели начали торможение.
Пилоты «Ра» по-прежнему никак не отреагировали на эти действия. Спейсер казался не просто слепым и глухим, а вообще мёртвым. Вероятнее всего, он был неуправляем и бороздил космос по инерции.
Впрочем, это было только на руку спасателям, опасавшимся неадекватных манёвров инка спейсера. Теперь они могли закончить операцию по остановке корабля и транспортировке на базу.
Спасательные работы закончились через двое суток.
«Ра» перенесли на Нереиду, а со спасателей взяли подписку о неразглашении тайны корабля. Служба безопасности, не знавшая причин тайной экспедиции «Ра» и такого странного возвращения, отрабатывала свои инструкции.
Тридцатого апреля техникам особой бригады СБ удалось вскрыть корпус молчавшего спейсера и пробиться в рубку. Там они обнаружили четырёх членов экипажа, двое из которых были уже мертвы: инконик Митрофан Успенский и первый пилот корабля Вацлав Хржичка. Ещё двое, драйвер-секунда Вячеслав Терёшин и бортинженер Вильгельм Иванов, подавали слабые признаки жизни.
Транспортировать их в таком состоянии на Землю было нельзя, и на Нереиду срочно отправили бригаду медиков Службы. Уцелевших членов экипажа перенесли из корабля под купол базы, и медики приступили к их лечению.
Эксперты из другого подразделения начали изучать корабль, и уже через два часа родилась сенсация: ни один инк спейсера не работал! Все они были повреждены нановирусами!
Воеводин узнал о возвращении разведкорабля, ушедшего к шаровому звёздному скоплению Омега Кентавра, практически сразу же после обнаружения его телескопом «Хаббл-100».
Сыграли тревогу, и вместе с безопасниками, а потом и со спасателями за спейсером следили уже и контрразведчики, вошедшие в группы сотрудников тревожных служб.
Когда «Ра» отбуксировали к Нереиде, Воеводин дал приказ готовить захват спейсера, чтобы агенты Вируса не успели его уничтожить. К этому моменту контрразведчики внедрились во все космические службы человечества, и без их участия не обходилось ни одно мероприятие, рождаемое в недрах властных структур. При этом Воеводин понимал, что они не имеют права как «засвечиваться», обнаруживать себя, так и опаздывать, вздумай агенты Вируса провести какую-либо операцию.
Первого мая, в одиннадцать часов по среднесолнечному времени, как только спейсер был вскрыт и люди узнали о состоянии экипажа, Воеводин вызвал десант-группу на Тритон, самый большой спутник Нептуна, где «Сокол» имел небольшую базу, замаскированную под обсерваторию. Система Нептуна насчитывала около полусотни спутников. Все они были нерегулярными, то есть имели меняющиеся со временем орбиты. Их размеры колебались от четырёхсот километров – у Протея – до сотен метров. Но лишь один Тритон, диаметр которого достигал двух тысяч семисот пяти километров, вращался вокруг Нептуна в обратную, по отношению к вращению самой планеты, сторону. Поэтому он встречал остальные спутники, вращавшиеся «правильно», чаще и был удобен для наблюдения за ними.
Нереида являлась одним из самых далёких спутников Нептуна и двигалась по орбите с большим эксцентриситетом, отчего то подбиралась к Нептуну совсем близко, то удалялась от него на пять с половиной миллионов километров. Она представляла собой неровный каменный шар диаметром триста сорок километров, усеянный кратерами, и была идеальным полигоном для испытаний разной космической техники: от горнопроходческих комбайнов до нейтрализаторов тяготения.
Полсотни лет назад здесь взорвался первый кварковый реактор, Нереиду пробило насквозь «боковым лепестком» взрыва, но, к счастью, люди не пострадали. Экспериментом управляли компьютеры. Зато после этого специалисты смогли добраться по пробитой скважине диаметром в три километра до ядра спутника и убедиться в справедливости своих планетарных теорий: Нереида не имела металлического ядра, только каменное и в общем-то мало чем отличалась от астероидов пояса Койпера.
Впрочем, эти подробности мало интересовали Воеводина и его команду. Им предстояло незаметно добраться до космодрома на Нереиде и выкрасть уцелевших членов экипажа «Ра».
Обсерватория на Тритоне имела собственную станцию метро, что позволило Воеводину добраться сюда без каких-либо проблем. Как и боевой группе под командованием Грымова.
Собрались в маленьком зальчике для визуальных наблюдений за Нептуном. При включении визинг-аппаратуры стена зала исчезала, и наблюдатели без видимой защиты оказывались на вершине горы, где и стояла обсерватория.
Полюбовавшись на гигантскую круглую глыбу Нептуна над головой, испещрённую полосами всех оттенков синего цвета (синей планета была из-за рассеянного в атмосфере аммиака), Воеводин велел выключить визинг и оглядел спокойно-сосредоточенные лица оперативников.
– Задача понятна?
– Так точно, – ответил старший группы, капитан, пришедший в «Сокол» из спецназа Российских сил быстрого реагирования Плетнёв.
– Инструктаж нужен?
– Никак нет.
– Приступайте.
Группа бесшумно исчезла за дверью зала.
Вошёл Грымов.
– Всё под контролем, шеф. Вернулись только четверо, да и то лишь наполовину. Двое мертвы. На борту «Ра» нет ни одного эксперта, а главное – кэпа.
– Что удалось узнать?
– Спейсер появился по вектору созвездия Орла, а не Кентавра, то есть вовсе не оттуда, откуда мы его ждали.
– Точнее.
– В тысяча девятьсот восемнадцатом году в Орле вспыхнула новая, по яркости почти сравнимая с Сириусом. До сих пор в этом месте наблюдается облако светящегося газа – сброшенная и разлетающаяся во все стороны внешняя оболочка звезды.