– Она как-то связана с Осью Зла?
– По-моему, никак.
– Почему же «Ра» вернулся оттуда?
– Объяснение только одно: их мотало по космосу из-за отсутствия инк-контроля. У спейсера повреждён даже инк ручного режима.
– Где Маккена? Почему на борту отсутствуют эксперты?
Грымов сделал жест, означающий: я не знаю. Добавил:
– Захватим ребят, подлечим и выясним.
– Иди.
Помощник исчез.
Воеводин сел в кресло, включил коммуникатор: теперь он мог видеть и слышать всё, что видели и слышали оперативники.
Операция началась в одиннадцать часов двадцать минут.
Охраняли базу Погранслужбы на Нереиде витсы, не считая системы охраны объектов подобного назначения. Разумеется, база имела собственное метро, поэтому отсек мгновенного транспорта находился под непрерывным контролем. Проникнуть внутрь базы могли только люди, имеющие спецпропуска.
Оперативники Воеводина такие пропуска имели.
В двадцать пять минут двенадцатого по среднесолнечному времени зелёный мигающий огонёк на кабине метро показал, что на базу передан пассажир.
Система контроля приготовилась принять живой груз.
Двери кабины открылись.
Оттуда вышли двое мужчин в белых «кокосах» с красными крестами медицинской службы, с дипломатами персональных медицинских комплексов в руках. Аппаратура контроля обменялась с аппаратурой «кокосов» сигналами, получила нужный ответ «свой» и пропустила медиков в коридор. Особой нужды в дополнительной проверке прибывших визитёров не было, все знали, что на территории базы находятся члены экипажа разведкорабля, нуждавшиеся в лечении и уходе.
Врачи поднялись на второй уровень базы, где располагались каюты отдыха сотрудников, кафе, бар, кают-компания, зал отдыха и медицинский отсек. Турникеты на эскалаторах и в переходах пропустили их без остановок.
Врачи остановились перед дверью медицинского отсека.
Один из них направил торец дипломата на дверь, на нём загорелась и погасла неяркая фиолетовая искорка. Наблюдавшие за коридорами по монитору видео охранники ничего не поняли, так как сработал дистанционный «инк-взламыватель», но дверь открылась. Врачи спокойно вошли внутрь. Дверь за ними закрылась. Дальнейшие события в медотсеке протекали в течение двух секунд.
В отсеке находилось пять человек. Двое из них – члены экипажа «Ра» – лежали в прозрачных капсулах реанимационных камер. Двое возились у мигающей огнями видеоколонны диагноста; они были настоящими врачами. Пятый бдительно наблюдал за происходящим – он был витсом. Однако даже он не успел отреагировать на тихое, незаметное глазу нападение.
Сначала сработал «глушак», излучение которого парализовало всю инконику витса: он замер на полушаге, потом опустил ногу и выпрямился, глядя на гостей пустыми глазами.
Потом второй импульс «глушака», рассчитанный уже на людей, последовавший через две десятых секунды после первого, поразил врачей. Они тоже застыли, не в силах выговорить слово или понять, что происходит.
– Помогите нам с транспортировкой пострадавших, – сказал первый оперативник. – Нужна полная биологическая консервация с глубоким охлаждением. Это приказ!
Врачи, получившие команду на подсознательном уровне, беспрекословно начали действовать.
Под колпаки реанимакамер был пущен охлаждающий газ, камеры переведены в автономный режим. Включились антигравы, подвесившие камеры над полом. На всё это потребовалось три с половиной минуты.
– Иди вперёд! – лязгнул металлом голоса второй оперативник, обращаясь к витсу. – Задание: обеспечить беспрепятственную доставку пациентов к транспортному отсеку! Выполняй!
Витс двинулся к двери медицинской палаты.
– Вы останетесь до подхода распорядителя! – добавил первый оперативник, оглянувшись на врачей. – Всё нормально! Ничего не предпринимайте, ждите!
Кортеж проследовал по коридору к лифту, где его попытался остановить ничего не понимающий сотрудник базы. Однако витс, шагавший впереди, развернул к нему плечевую турель «универсала» и проговорил ровным голосом:
– Прошу не мешать выполнению приказа!
Сотрудник, бледнея, отступил.
«Врач», следующий за витсом, разрядил в него «глушак», отключая сознание.
Лифт по очереди перенёс капсулы с неподвижными телами косменов на первый уровень базы.
Здесь отряд попытались задержать настоящие охранники уровня, но были также остановлены невидимыми разрядами «глушаков». К счастью, удалось обойтись без жертв, хотя и не без огневого контакта: витс, перепрограммированный оперативниками Воеводина, открыл огонь по витсам охраны. Все трое погибли.
В транспортном отсеке группу ждал челнок «Зельга», из которого выгружали какие-то контейнеры. Как только капсулы реанимакамер вплыли в громадный ангар, кибы прекратили разгрузку, метнулись к группе и мгновенно втолкнули камеры в люк грузового отсека «Зельги». За ними без суеты и паники, очень быстро, сели в челнок члены группы. «Зельга» зарастила все люки, включила аварийные огни и поднялась к куполу ангара. Казалось, она сейчас врежется острым клювом в прозрачный пузырь, но в последнее мгновение в куполе ангара открылось стартовое окно, и челнок вылетел в открытый космос. Помогла экипажу пройти выходной контроль другая группа оперативников «Сокола», вовремя нейтрализовавшая охрану центра управления базы.
«Зельга» поднялась над каменистой полусферой Нереиды, горизонт которой не позволял наблюдать за поверхностью спутника дальше четырёх километров. Здесь над Нереидой на высоте пяти километров плавали три спейсера Погранслужбы, работающие в поддежуривающем режиме. То есть их команды находились на базе, а в рубках управления дежурили только пилоты спейсеров, обычно увлечённые своими личными делами. Для включения в боевой режим им требовалось от семи до пятнадцати минут. Но как раз этого времени оперативники «Сокола» им и не дали.
«Зельга» храбро полезла в небо Нереиды, к громадному шару Нептуна, и тотчас же на челнок свалилось смутно видимое прозрачное «облако искажений» перспективы, внутри которого прятался спейсер «Непобедимый». Он выбросил невидимые силовые «щупальца», за доли секунды втянул челнок в десантный отсек и полностью растворился в темноте космоса.
И только спустя минуту после этой сверхбыстрой и точно рассчитанной операции на базе начался переполох. Правда, никого мобилизовать на поиски и перехват похитителей он уже не мог. Мало того, пока охрана базы бестолково металась вокруг самой базы и обследовала отсеки, грузовой и транспортный терминалы, куда-то пропал и находившийся под карантинным изоляционным куполом спейсер «Ра». Точнее, видеокамеры слежения за окрестностями базы зафиксировали некое струение купола, деформацию его формы, какие-то призрачные струи вокруг, но отреагировали на это охранники слишком поздно. «Ра» исчез.
Командор Погранслужбы прибыл на базу через полчаса после случившегося. Его сопровождали два помощника и начальник личной охраны Булат Батырбей. Шевчук молча выслушал сбивчивые объяснения незадолго до него прибывшего на место происшествия начальника базы Кернеса, потом ещё более путаную речь командира охраны базы. Посмотрел на Батырбея.
На плече помощника выросла турель «универсала», дуло оружия шевельнулось туда-сюда, дважды плюнуло сгустком прозрачного огня, и командир охраны базы и её начальник с криками упали на пол, обугленные плазменными разрядами.
Один из витсов охраны, сопровождавший Кернеса, направил было дуло своего штатного «универсала» на командора, но был тут же уничтожен Батырбеем.
– Убрать! – угрюмо буркнул Шевчук, глядя на дёргавшиеся тела. – Причислить к жертвам нападения террористов. Похищение членов экипажа спейсера и самого корабля также оформить как террористический акт.
– Мы не можем уничтожить записи… – заикнулся бледный заместитель Кернеса.
Сверкнул ещё один бледный плазменный разряд.
Заместитель отлетел к двери с почерневшим лицом.
– Все видеозаписи откорректировать под версию теракта, – сказал Шевчук.
– Сделаем, – бесстрастно пообещал Батырбей. – Один вопрос, босс. Инспектор ФАК Горюнов не просвечивается. Есть подозрение, что он является «кротом» контрразведки глубокого залегания.
– Уберите.
– Слушаюсь.
– И найдите мне похитителей! Кем бы они ни были! Даю двадцать четыре часа.
Шевчук повернулся и вышел из медицинского отсека базы.
Переглянувшиеся помощники и пограничники поспешили за ним.
«Непобедимый» не стал пересекать Солнечную систему в режиме «струны», для этого не было необходимости. Все нужные для лечения пострадавших косменов специалисты находились на его борту. Поэтому спейсер включил шпуг и уже через несколько минут приземлился на площадке во льдах Северной Земли Тритона, которую очень трудно было увидеть из космоса. К тому же он накинул на себя «саван» невидимости, созданный генератором режима «инкогнито».
Капсулы реанимакамер перенесли из десантного отсека спейсера в медицинский, и врачи кинулись колдовать над неподвижными телами Вячеслава Терёшина и Вильгельма Иванова.
Воеводин прибыл на борт корабля через два часа после его приземления на Тритоне. Однако в медотсек его не пропустили, скорых результатов лечения косменов ждать не приходилось. Тогда он перешёл на борт спасателя «Фудзи», который и украл спейсер «Ра» с космодрома на Нереиде.
Грымов уже был здесь и мог кое-что сообщить шефу.
– Ясно одно, – сказал он, встретив Воеводина в ангаре на Титане, спутнике Юпитера, куда был доставлен «Ра». – Это была нановирусная атака. Отправлял экспертов Кингсли Фурсенко, он же и запустил «червей» в корабль.
– Где Маккена? – тяжело спросил Воеводин.
Грымов виновато развёл руками:
– Ни один инк спейсера не уцелел, записей не осталось. О судьбе Маккены и экспертов могут сказать только те, кто спасся. Я вообще не понимаю, как им удалось дойти до Солнца, если даже инк ручного управления выдаёт неправильные данные. Похоже, они не должны были вернуться.
– Что они обнаружили там, в Кентавре? Что такое Ось Зла?
– Вопрос не ко мне.
Воеводин посмотрел на тускло отблескивающую в лучах прожекторов коническую гору вернувшегося спейсера. Но «Ра» молчал. Он ничего не мог рассказать людям, ослепший, оглохший, немой, почти мёртвый. И всё же он вернулся.
– Работайте, – сказал Воеводин, разворачиваясь к отсеку метро.
Члены экипажа «Ра» пришли в себя на второй день упорной кропотливой работы медиков. Беседовать с ними долго было ещё нельзя, но ситуацию прояснить они смогли.
Воеводину позвонил Грымов:
– Маккена жив! Он остался с Розой Линдсей в спасательном модуле где-то в районе Орла, в десяти – пятнадцати тысячах эсве от солнца. Нужен срочный спасательный рейд по вектору Орла!
– Отправляй, – сказал Воеводин, испытывая одновременно радость и печаль. – Марч?
– Погиб.
– Как? Впрочем, детали потом. Что они обнаружили?
– Ось Зла – искусственно созданная звёздная система, удерживаемая неким механизмом, который виден в форме металлической конструкции – фермы. Но главное, что эта система метастабильна. Она может в любой момент сбросить всю накопленную энергию.
Воеводин сжал зубы.
– Суперструнник!
– Точно, – кивнул Грымов. – Для этого он и строится.
Они несколько секунд смотрели друг на друга, понимая всё без слов.
– Херцига надо остановить!
– Как?
– Не знаю, думайте. Подключи к работе Шапиро.
– Хорошо. – Грымов исчез, выключил канал связи.
Воеводин походил кругами по кабинету – он работал дома – и начал переодеваться. Надо было срочно посоветоваться с Ван Бреевеном.
Глава 22
Медвежатник Горюнов
Руслан никогда не считал себя особо впечатлительной натурой. С другой стороны, эмоциональная оценка действительности занимала немалую часть его жизни. Во всяком случае он часто задумывался над психологическими нюансами в отношениях людей, любил уединённость, подкармливающую созерцательные устремления души, и эстетику естественных форм природы. Лишь нелогичные поступки окружающих иногда ставили его в тупик, заставляли задумываться над непостижимым миром внутренних человеческих решений. Так было и после неожиданной встречи с Ярославой в баре деловой зоны Суперструнника.
Она явно ждала встречи с ним, хотя и прятала чувства под маской деловой женщины, и все её вопросы так или иначе касались причин появления Горюнова на стройке в качестве инспектора ФАК. При этом Ярослава пыталась оценить его нынешнее положение и, что было важней, личные отношения с окружавшими его людьми. Она первая заговорила о Тихонове, изрядно удивив Руслана, и она же посоветовала держаться от её бывшего мужа (впрочем, Руслан в этом отношении тоже был бывшим) подальше.
– Почему? – опешил Руслан.
– Потому что он ради собственного благополучия спокойно рискнёт чужой жизнью, – ответила Ярослава. – Вам известно, господин инспектор, что он предложил идею устроить дискуссию о возможных последствиях включения Суперструнника?
– Это ни для кого не секрет. Что тут плохого?
– Такая дискуссия хороша была пятнадцать лет назад, до запуска проекта. Теперь она не нужна. Тихонов просто хочет переложить ответственность рискованного мероприятия на плечи других людей. И остаться в стороне в случае неудачи.
– Разумно.
– Конечно, разумно, если посмотреть на это решение извне. Но ведь стройка – закрытый объект, посторонним на ней не место, а нам придётся прилагать дополнительные усилия для обеспечения темпов строительства.
– Почему? – не понял Руслан.
– У Херцига много завистников, мечтающих занять его место. Они наверняка предложат свои концепции Дженворпа, более безопасные, по их умозаключениям. И ФАК, естественно, воспользуется возможностью произвести дополнительную экспертизу экологической чистоты проекта. Что, естественно, затормозит строительство.
– Ну и хорошо, зато мы будем уверены, что проект учитывает все последствия.
– Ни одна экспертная комиссия не нашла в теории Херцига изъянов. И не найдёт. Специалистов его уровня на Земле нет.
– А Шапиро?
– Шапиро – хороший физик, но его идеи противоречат общепринятым физическим концепциям. Его не поймут. И дело не в нём: кто-то хочет сорвать стройку. Этого допустить нельзя.
Руслан вспомнил слова Воеводина о том, что Вирус торопится закончить строительство Суперструнника до определённого момента. И Ярослава тоже призывала это сделать. Неужели она и в самом деле работает на Вирус?
– Поможешь? – перешла на «ты» координатор стройки.
– Попробую, – пробормотал застигнутый вопросом врасплох Руслан. – Только не знаю как. И… зачем.
Она вдруг накрыла его руку на столе своей ладонью, всего на один миг.
– Мне это очень важно, Руслан.
Убрала руку, встала, приобретая прежний властный вид.
Поднялся и он.
– Будь осторожен. – Она заглянула ему в глаза и пошла из бара, сопровождаемая возникшим за спиной витсом охраны. Красивая, гибкая, соблазнительная, решительная. И одинокая.
– Буду… – сказал он ей вслед, чувствуя лёгкий эйфорический звон в голове.