Слушая баронета, Терри не верил собственным ушам. Такая поразительная слепота просто парализовала его волю. А очень довольный собой сэр Арчибальд снова опустился на стул и с самым победоносным видом закурил. Лаудхэм пребывал в такой растерянности, что Рут поспешила вывести его из затруднения.
- Но вы так и не сказали, с каким известием пришли к нам, мистер Лаудхэм?
Терри все еще не мог стряхнуть оцепенение, словно недавние тирады баронета напрочь блокировали его умственные способности.
- Прошу прощения... На той неделе; вероятно в пятницу, я собираюсь праздновать день рождения... мне исполняется тридцать пять лет... И я бы очень хотел видеть вас обоих за своим столиком у "Закера".
Баронет заверил Лаудхэма, что, если его супруга не будет слишком занята организацией государственного переворота в соседней стране или собственноручным отстрелом целой сети, например молдо-валахских шпионов, они с леди Лаудер с удовольствием придут праздновать тридцать пятый день рождения бесспорно симпатичного джентльмена.
Выходя из "Кайзерин Элизабет", Терри раздумывал, уж не приснилось ли ему все это действо с участием сумасброда баронета. Во всяком случае, если избавить прелестную Рут от невыносимого супруга - не в его власти, надо во что бы то ни стало помешать Фернсу послать молодую женщину на верную смерть или в плен. Кто знает, возможно, Лаудхэм, сам того не ведая, уже влюбился в леди Лаудер?
А Лаудеры у себя в номере с легкой враждебностью созерцали друг друга. Бывшая мисс Трексмор с глубокой непоследовательностью тех, кто в глубине души признает совершенную глупость и хочет найти ей оправдание, начинала по-настоящему ненавидеть мужа. Не находя в баронете прежних достоинств, молодая женщина мысленно упрекала его в обмане, как будто не она сама, своими собственными руками устроила этот злосчастный брак! Рут уже думала, что, раз с Арчибальдом сладить невозможно, лучше позвонить в Лондон и отказаться от задания, а заодно и подать в отставку. Впрочем, положа руку на сердце молодая женщина чувствовала, что работа уже не захватывает ее, как прежде, и, будь рядом другой спутник жизни, а не этот проклятущий баронет, она с удовольствием променяла бы рискованные приключения на мирную жизнь самой заурядной обывательницы Лондона.
- Дорогая, я, наверное, должен извиниться перед вами...
Рут настолько не ожидала ничего подобного, что тут же потребовала объяснений:
- Не может быть, чтобы до вас вдруг дошло, как мерзко вы себя ведете с тех пор, как мы приехали в Вену!
- Да, Рут, и с моей стороны это совершенно непростительно... Ума не приложу, как я сразу не сообразил, в чем дело...
Баронета, казалось, терзали искренние угрызения совести, и его раскаяние снова тронуло Рут.
- Я никогда не сомневалась в ваших добрых намерениях, Арчибальд, - уже мягче заметила она.
- Да, я должен был догадаться... Трудные детство и юность... то, что вы добились нынешнего положения тяжким трудом и лишениями... все это вынуждало вас так или иначе убегать от действительности в детские мечты... нежный и романтический мир грез...
- Куда вы клоните, Арчибальд?
- Все очень просто, Рут! Едва закрыв за собой дверь дома, вы отключались от повседневных забот и тягостной борьбы за существование и возвращались к любимым сказкам детства. Там вы, подобно Алисе в Стране чудес, легко одерживали победы над врагами и преодолевали все трудности. Мало-помалу, сами того не замечая, вы стали принимать эти мечты за реальность и с величайшим простодушием (чего я до сих пор не замечал!) уверовали, будто все ваши приключения - чистая правда.
- Иными словами, вы принимаете меня за сумасшедшую?
- Вы преувеличиваете!
- Значит, Джим Фернс, Терри Лаудхэм, Малькольм Райхоуп - тоже чокнутые? Лукан только воображает, будто его прикончили? А полковник Стокдейл - просто миф?
- Признаюсь, в этом вопросе кое-какие детали еще ускользают от моего понимания, но первой на ум приходит мысль о великолепном розыгрыше, задуманном праздными служащими. Что до Стокдейла, я начинаю верить, что, возможно, он и впрямь - одна из выдумок, которыми вы тешились до замужества, - герой наподобие Робина Гуда или Айвенго.
Самодовольная физиономия баронета до такой степени выводила его жену из себя, что в какую-то долю секунды Рут чуть не запустила в нее книгой. Но это ни к чему бы не привело. Арчибальд так упрямо держался за свои прописные истины, так искренне верил в несомненное интеллектуальное превосходство своего круга над всеми прочими, что его мозг был наглухо закрыт для понимания. Такому человеку ни за что не докажешь, что в жизни могут происходить вещи, о существовании которых он даже не подозревает.
Рут знала, что подвергается очень серьезной опасности - уничтожение всей венгерской сети ясно доказывало, что враг настороже. До сих пор ей страшно не хотелось, чтобы сэр Арчибальд вмешивался в историю, не имеющую к нему никакого отношения. Но раз он заговорил в таком тоне, то пускай получит за самоуверенность по заслугам. Она, Рут, покажет супругу действительность, которую тот упорно отрицает, а коли столкновение станет для него роковым что ж, сам виноват! Молодая женщина с улыбкой посмотрела на мужа.
- Вы тонкий психолог, Арчибальд...
- Я тоже так думаю, дорогая.
* * *
А в кабинете Джима Фернса, где Терри Лаудхэм при Малькольме Райхоупе и Эннабель Вулер горько упрекал консула за бесчеловечное решение послать леди Рут Лаудер в Грац, разговор шел далеко не в таком любезном тоне.
- Самое настоящее убийство, Джим! И другим словом то, что вы собираетесь сделать, не назовешь! Эта девчушка почти ничего не смыслит в нашем деле, а кроме того, у нее на шее камнем висит болван, который стократно увеличивает опасность!
Фернс пожал плечами:
- Я только выполняю приказ Лондона.
- Ну, если вашей совести такого утешения довольно...
- Будь у меня совесть, Терри, я занимался бы чем-нибудь другим.
- Послушайте, Джим, но уж вы-то знаете, что мы имеем дело с совершенно безжалостными субъектами! Вспомните хотя бы Лукана! Либо Крукель предатель, и тогда Рут Лаудер обречена, либо он и не помышлял об измене, а значит, отправив к старику нашего агента (не забывайте, что баронет во всеуслышание орал, чем мы занимаемся!), вы подпишете ему смертный приговор и утопите обоих!
- Повторяю вам, Терри, я обязан строжайшим образом соблюдать полученные из Лондона инструкции! Вы достаточно давно тут работаете, чтобы наконец понять: никто из нас ничего иного сделать не может!
- И все-таки это гнусно!
- Ваш интерес к этой Рут Лаудер по меньшей мере подозрителен, Терри! пронзительно взвизгнула мисс Вулер.
- О, прошу вас, Эннабель, сейчас вовсе не время устраивать сцены ревности!
- И все же я не могу не удивляться тому, как занимает вас судьба этой женщины!
Райхоуп презрительно хмыкнул:
- Очевидно, наш донжуан в равной мере неравнодушен к блондинкам и брюнеткам!
Лаудхэм угрожающе шагнул к коллеге:
- Продолжайте в том же духе, Райхоуп, и я наконец устрою вам давно заслуженную трепку!
Малькольм вытащил пистолет:
- Попробуйте только поднять на меня руку - и я вас пристрелю. Меня уже не первый день так и подмывает это сделать... вы и представить себе не можете, с каким удовольствием я спущу курок!
- Как вам не стыдно, Малькольм! - завопила мисс Вулер.
- А вам, Эннабель?
- Мне? О! Да как вы смеете?
Не вмешайся Фернс, дело наверняка дошло бы до потасовки. С горечью буркнув, что Великобритания, несомненно, заслуживает защитников получше, нежели люди, озабоченные исключительно собственными мелкими дрязгами, консул предложил всем разойтись.
- А вы, Райхоуп, напрасно вообразили, будто моя дружба обеспечивает вам полную безнаказанность, - заметил он напоследок. - Если вы и впредь будете отравлять жизнь всему отделу, я потребую, чтобы вас отозвали домой. Что до вас, Лаудхэм, то вынужден вам напомнить: вы приехали в Вену не самоуправствовать, а строго выполнять мои приказы. Когда мне понадобится совет, я сам вас позову. А впрочем, раз вас настолько волнует будущее леди Рут Лаудер, поезжайте-ка завтра в Грац и обеспечьте ей прикрытие.