В одной плескалось синее море, в котором плавал глаз быка. "Сила зверя!"— кричала в зал ведьма, пытаясь перекричать музыку и одновременно притягательно танцевала, кружась среди ритмично двигающейся нечисти.
"Проклятие ночи!"– визжала другая, зажатая между двумя извивающимися оборотнями и в руках держала баночку с огненной жидкостью,— "кому ночные страхи!"
– Тьфу, страмота!– бабка сердито стукнула клюкой об пол. Стук клюки потонул в звуках громкой музыки.
И в этот момент на неё налетел подвыпивший вурдалак. Чуть не сбив на пол бабку, он подхватил её за то место, где когда-то была талия и закружил в танце.
— О! Моя фея! Вы пришли ко мне! Дайте я вас поцелую в шейку!
Бабка стукнула вурдалака клюкой по ноге. Мгновенно протрезвевший и немного окосевший, вурдалак взвыл и обиженно посмотрел на бабку, перестав её кружить в танце.
— Пардонте! Обознался! Виноват, исправлюсь.
— Я те ща как запардоню! Будешь на одной ноге тут прыгать!– бушевала бабка.
Ходовой пробрался к ней, на ходу отлепляя от себя прилипчивую кикимору.
— Да отстань от меня! Прилипла, как банный лист. Некогда мне с тобой танцевать. Иди, поищи кого-нибудь посговорчивее.
Кикимора всплеснула руками, громко икнула и побежала искать новую, более сговорчивую жертву.
— Слышь, бабка! Ты куда умотала так быстро? Пошли знакомиться, тебя уже ждут.
Бабка запыхтела и заковыляла за Ходовым.
— Ждут...подождут. Хто тама меня ждёт? Ох, жисть пошла — детей на улицах нет, в сумрак затаскивают без спросу. На возраст никакого внимания! А я ужо старенькая, да слабенькая. Кажный меня обидеть норовит. Где те времена!..
Ходовой вывел бабку из шумного зала и повёл по тёмному коридору. Мимо проходили грозные волколаки, но на бабку внимания почти не обращали. Так, иногда порыкивали в её сторону и глазами сверкали. Бабка шла медленно, но от Ходового не отставала.
Комната, в которую её привёл этот недотёпа, в оборванных штанах, с виду была уютной. Обои в черно – красных тонах придавали комнате изысканность и мрачную красоту. У стен стояли кожаные диваны, посередине комнаты находился стол из дерева красной вишни, покрытый знаками и орнаментом. Он блестел в свете зажженных свечей в высоких подсвечниках. Тени от света свечей плясали и в какой-то мере искажали лица присутствующих. Но, что больше всего поразило бабку Аглаю, так это огромная стена из стекла, до такой степени прозрачного, что казалось, будто его там совсем нет. А за ним, внизу танцевали существа...
Бабка медленно подошла к прозрачной стене и заворожённо посмотрела вниз на извивающееся море тел. Зрелище было не для слабонервных.
— Не сгинуть во мраке, бабуля!
Бабка резво развернулась всем телом и ткнула своей клюкой в тихо подошедшего сзади мужчину.
— Тыыы!!! Это ты! Что ты здесь делаешь?!
— Это моё казино, а вот что ты-ы здесь забыла!– ткнул пальцем в бабку, сердито сдвинув брови,— кто её привёл?!
Ходовой сжался в уголке комнаты, побледнел так, что коленки затряслись и зубы стали выбивать ритм галопа.
По стене к Ходовому подползла чёрная бабочка и уцепилась за его волосы, повисела немного, взмахивая крыльями и затихла.
***
Теневой замер и медленно повернулся в сторону Ходового, который сжался в углу, стараясь стать самым незаметным и невидимым. Он в страхе смотрел в краснеющие глаза Теневого, медленно приближающегося к нему. Глаза чёрного мага вспыхнули красным светом, лицо исказила злоба и весь он, казалось, стал больше и массивнее. У Ходового застряслась челюсть от сильного испуга.
— Да я...да это...не я это...
Маг грозно надвигался, время будто растянулось, а все, находящиеся в комнате, исчезли, кроме чёрного мага и трясущегося Ходового в оборванных штанах. Он подёргал зачем-то свои волосы и провел рукой по ним, зацепившись за что-то мягкое. Это что-то затрепетало и быстро забралось поглубже в копну волос.
— Прости...те,– шмыгнул носом, а правый глаз задёргался.
Маг навис над Ходовым и молча смотрел в глаза, сверкая своими.
— Я очень недоволен тобой. Привёл её ко мне. Зачем?
— Я н-не зн-нал,– стал заикаться и трястись так, что кажется вся комната ходит ходуном.
— Думаю, что надо тебя наказать,— вкрадчиво сказал маг и щёлкнул пальцами.
Комната завертелась, закрутилась и увеличилась в размере. Ходовой почувствовал, что на голове зачесалось. Он поднял лапу...
— "Лапу?!"— в ужасе посмотрел на свою руку, которая стала лапой – длинная, с шипами, корявая и страшная,– "Что это?! Что?!!! Я не хочу!!!"