Он это понял и… ухмыльнулся. Бесит такая реакция! Снова начнет говорить, что я похожа на отца.
Вспомнив о его недавнем замечании, решила перевести тему. Может, в пылу ссоры скажет как есть?
– Откуда ты знаешь папу?
– Я уже ответил, – он лениво перевел взгляд с меня на окна, давая понять, что об этом все еще не забыл.
– А если правду?
– Ты требуешь правду у… как ты сказала? Вора и бандита?
Хм, не припомню, чтобы говорила это лично о нем, но, что скрывать, именно такого мнения я и придерживаюсь.
– А вдруг, – кинула, чувствуя, как трогается с места карета.
Вздохнув, мужчина сам закрыл шторы и вернулся в исходное положение: развалившись напротив, широко расставив ноги и рассматривая меня с ленивым любопытством.
Я же, наоборот, собралась, сев так, что спина почти впечаталась в мягкую стенку. Лишь бы не касаться коленями, закрытыми зеленым подолом, его.
– Так что там с отцом?
– Я уже ответил.
– Это нельзя назвать ответом.
–Запомни: если я что-то захочу тебе рассказать, я это сделаю. Пока достаточно того, чего ты знаешь.
– Так я ничего не знаю!
– Значит, сейчас так нужно.
Начиная злиться, я замолчала и из вредности отдернула занавеску. Глядя на это, он снова ухмыльнулся, а мне захотелось ударить этого ехидну чем-нибудь потяжелее. Лучше бы снова ходил как хмурый ишак, что лыбится-то все время?
– Зачем ты все время нарываешься? – спросил так, будто ему на самом деле было интересно.
– Не люблю, когда кто-то ставит себя выше.
– А что, выше тебя никого не может быть?
– Ну уж точно не главарь банды преступников!
Чувствуя, что вот-вот взорвусь, посмотрела на мужчину. Боги, за что вы сыграли со мной настолько злую шутку? Он же… блин! Вредный, гадкий, противный, с татуировками страшными черными, как расписанное неумехой глиняное блюдо… Ладно, у меня тоже есть магическая вязь, и еще одна должна появиться после инициации. Но в остальном-то это просто наихудшая версия мужа даже для такой, как я! В смысле – ведьмы. Мы в принципе под венец ходим редко и только по большой любви. Или по приколу. Но исключительно добровольно! А тут… Мало я порчи на письмо родным наложила, надо было еще язву или что-нибудь похожее.
Тем не менее, я сдержалась – Боги, видите, я почти святая! – и спросила совсем про нейтральное:
– Сколько нам ехать?
– Недолго.
– Это как? Час? Два? День?
– Дня три-четыре.
Что???
– Какого черта?! – забыв, что собиралась прекратить злиться, вскочила, чтобы кричать было удобнее.
В этот самый момент карета попала колесом в яму и качнулась, а вместе с ней и я, растопырив руки и грохнувшись прямо на мужчину. Надо отдать должное, он поймал, не дав рубануться лбом о скамью. Я оказалась лежащей поперек его коленей, лицом вниз. Попробовала встать – сильные руки не дали.
– Ты что делаешь? Отпусти!
– Зачем? Тебе разве неудобно?
Он еще и издевается! Совсем совести нет! Проорав что-то о возможностях разгневанной ведьмы, попыталась оторваться – бесполезно. Живот на его бедрах, голова свисает, ноги сучат туда-сюда.
– Прокляну!
– Не сможешь.
– Ах ты…
– Будешь так себя вести – отшлепаю.
Спокойная угроза возымела обратный эффект, и я стала вырываться еще интенсивнее. На меня никто никогда не поднимал руку! А этот может, такой псих на что угодно способен.
Но куда там!
– Я предупреждал! – раздалось ленивое, и правую ягодицу обожгло. Как будто он бил по голой коже, до того ощутимым оказался шлепок.
– Все, тебе не жить!
– Прекрати беситься.
– Я не бешусь! Я… да пошел ты!
Еще один «бамс» по моей пятой точке. Или юбка не спасает, или у него есть секретная методика избиения неугомонных женщин.
– Ты… я…
– Продолжай. Знаешь, мне даже начинает нравиться.
– Как… что…
Я задыхалась от возмущения и злости. Еще никто так меня не унижал. Замерев, глубоко вздохнула несколько раз. Время для мести найдется. Не стоит лить керосин в и так бушующий костер. Это неумно, а я – девушка с мозгами!
Глаза защипало, но не от обиды, а злости, которой не было выхода. Шмыгнула носом раз, другой. Реветь при нем, да еще в таком положении – последнее дело, но почему-то именно сейчас этого хотелось больше всего.
Ад отреагировал странно. Ловко поднял уже не сопротивляющуюся меня, перевернул в воздухе – он действительно очень сильный! – и, усадив на колени уже по-человечески, вгляделся в лицо.
– Ты что, плачешь? – спросил хрипло и как-то растерянно.
Я отвернулась и сложила руки на груди. Выглядело, подозреваю, комично: сидеть в объятиях мужчины и при этом показывать, как ты им недовольна…