Размеренно тикали часы. Днём, по будням, их обычно было не слышно, потому как гвалт начальства, ремонтников и подрядчиков, пусть не часто, но захлёстывавших, подобно волнам, ЦПУ, а затем схлынывавших, заглушал шныряющие туда-туда секунды. В ночные смены она от этого монотонного тика поначалу чуть не сходила с ума, враждебно разглядывая этот атрибут пыток. Потом, постепенно, научилась обходить сей девайс своим вниманием, вычёркивая его из своего восприятия.
«Картинку с начальнегами я нарисовала сама. И что-то из себя в неё вложила. Из своего понимания, мыслей, чувств. Тогда как этого бодрого дядю срисовала, подразумевая что-то под его ролью на листке бумаги, но он не так улавливает, не точняк выражает, передаёт гуляющие во мне настроения.» — под радость догадки она звонко, конкретным жестом впечатала ручку в поверхность стола и откинулась в кресле, довольная собой-классной.
Кто бы сказал ей ещё несколько дней назад, что она будет проводить время на ЦПУ с интересом — сочла бы говорившего идиотом.
Вскоре Саша нахмурилась.
Вернувшись к листу бумаги она, старательно высунув язык, зачеркнула мужчыну и нарисовала не его месте кривой равнобедренный треугольник, рыскающий в поисках числа пи кружочек сверху, две палки снизу и две по бокам, воздетые вверх, к начальству. Как символ раздражения получившейся девочки-себя, она рядом с кружком своей головы дорисовала четыре галочки, обращённых острыми углами внутрь — символ досады героев анимэ.
«Ништяк» — рапортовала Саша себе о проделанной работе, но что-то ещё было криво.
Зачеркнув нафиг недоидиллию на бумаге, вычеркнув её также и из своего восприятия как целостный образ, Саня сбоку повторила рисунок, нарисовав в первую очередь себя, и только во вторую начальство со зданием (порядок рисования тоже ей показался важным, так как расставлял акценты, порядок приоритетов в её внимании), и упустив «мужыка, блеать!». Теперь картина выглядела законченной. Без лишних деталей, выражая настроение, мысли, ассоциации, звучавшие у неё внутри.
Условно-абстрактный образ к взятой ранее в разработку фразе конкретизировался, что сделало возможным конкретнее рассматривать некоторые его отдельные части в уме, в поле зрения держа напоминающую о нём картинку.
«В конце концов, если информацию можно записать символами, почему бы мне не считать, что эта картинка — символ ситуации, мыслей, отображающая также подразумеваемую мною гамму настроений, с ней неотрывно для меня связанных. Может кто-то другой и не поймёт её содержания, но ведь в некоторых фентезюхах у магов, да и по-жизни у людей, спецслужб там каких-нибудь, есть же дневники, которые ведутся в шифрах? Пусть это будет мой шифр. Шифр Сани! Хе-хе-хе.»
«Ведь инфоёмкость подобных фиксированных образов гораздо выше для их использующего, добавляя к данным определённым, данные недоопределённые, которые также участвуют в вычислениях конкретной мыслящей единицы.» — подумала она уже не свою фразу.
04. Эльзушка, ёптыть
Смена Саши прошла уныло, серо, без развлечений.
Кто хочет на рабочем месте, чтоб было весело, когда это рабочее место является опасным производственным объектом — обсудите это, как вариант, с психиатором. Может, подскажет чего хорошего. Совет там какой даст…
Короче смена прошла просто замечательно! Двенадцать, мать их часов. Изо дня в ночь, отсыпной/выходной и снова, опять и снова. Из года в год, года в год, а потом снова.
Это проста долбаннейшая гора времени. Если не использовать эти часы и годы как-то практично оно, это время, можно считать проёбывается в никуда. А из никуда бывает сложно достать что-то нужное, особенно если это что-то нужное ты не знаешь.
Но, ведь, умельцы есть! Ну, наверное…
Итак, Саша нашла чем занять себя в эту смену. В том числе «сторонние» занятия в течение смены помогают разгрузиться вниманию. Держа на контроле и сам производственный процесс, если ты хоть чуть-чуть, но пытаешься тянуть лямку как профессионал.
А Саша была умницей. В числе прочего, чтобы лишний раз ей никто не пытался фачить мосски.
— Сссууукаа, — тихо вырвалась досада из её чуть-чуть приоткрытых, пытавшихся не шевелиться губ, когда Саша вышла за проходную завода утром. Сказано это было скорее о ситуации в общем и в сердцах, почувствовавших развлечение себе не по вкусу в ближайшем будущем.