Карина мысленно застонала и повторила про себя все расы, которые заучила за последние пять дней. Не помогло.
- Я всего лишь тебе помог, - слова Кастейна звучали, как оправдание, но Карина машинально кивнула.
«Отличный способ залечивать раны», - отметила она мысленно, облизывая губы и сжимая их.
– Целители в академии бесполезны, могут только обезболить и провести общую диагностику. Ты бы бесполезно провалялась там, пялясь в белый потолок. Ничего предосудительного мы не совершали. – Говорил он быстро и, казалось, для самого себя, а Карина вновь чувствовала горечь и знала, подсознательно понимала, что он сожалеет о поцелуе. Кхм, недопоцелуе.
-Да, - снова кивнула Карина, а вопросы фейерверками взрывались в ее голове.
«Что ты знаешь обо мне? Почему нас так тянет друг к другу? Почему ты просишь о том, о чем сам потом так открыто сожалеешь?»
Кастейн поднялся, стоя напротив и медленно, очень медленно делая пару шагов в сторону, чтобы развернуться, но не уйти. Карина пыталась усмирить магию, бушевавшую внутри огнем, а на языке разливалась все та же горечь.
«Так сильно сожалеет»… - думала она, судорожно облизывая губы и не понимая, как так получается, что она понимала и словно считывала эмоции архона.
Нельзя же отрицать того факта, что они пылали, стоя даже на таком значительном расстоянии друг от друга. По крайней мере, Карине казалось, что она сгорает заживо от желания вновь к нему прикоснуться, ощутить прохладную кожу его рук, вкус его губ. Тогда, почему он сожалеет?
- Хватит этих игр, - вдруг, неожиданно для самой себя сказала Карина, воинственно задирая подбородок. –Думаешь, ректор Меркури оценит твои старания соблазнить меня?
Кастейн мгновенно подобрался, как хищник, готовый к прыжку, но его лицо, наоборот, расслабилось, появилась прежняя пренебрежительная полупрезрительная маска, а потом он и вовсе расхохотался.
- А ты беги и доложи обо всем, что здесь произошло, - вызывающе произнес он, и голос Кастейна походил в этот момент на зловещее шипение. В мгновение он превратился из заботливого и нежного парня в отталкивающего грубияна.
Сделав шаг, Кастейн вдруг стал нависать над ней, обжигая взглядом и шепотом.
-Расскажи, как тебя тянет ко мне, как ты сходишь с ума от моего запаха, как мечтаешь узнать вкус моих губ, - говорил он, касаясь кончиками пальцев ее волос, натягивая один из локонов и накручивая его на палец.
Он делал все это методичными движениями, хмурясь и словно не придавая значения близости их тел, но Карина все ощущала, как в замедленной съемке. Ее нервы накалились до предела, низ живота тянуло от напряжения, во рту пересохло, а ноздри улавливали трепетный мускусный аромат Кастейна и чуть металлический – крови, их крови. И эта горечь, которая буквально выворачивала ее наизнанку…
Но и это не так сильно напугало Карину, а правда, которая только что перевернула ее мир, потому что каждое слово Кастейно отдавалось в ней болью. Она действительно хотела быть ближе, чувствовать больше, принадлежать и забирать взамен его всего без остатка.
Отшатнувшись, Карина схватила ближайший предмет, которым оказалась ее сумка, и выставила ее перед собой.
Организм в который раз неожиданно взбунтовался, подавая сигналы, что пора бежать. Магия покалывала на кончиках пальцев, и Карина мечтала сотворить элементарное плетение, лишь бы избавиться от этого зуда. В затылке ломило от непривычного ощущения наполненности, а мысли хаотично сталкивались друг с другом, не находя объяснений подобному поведению дремавшей ранее силы, которая теперь чуть ли не лилась через край. Спас амулет, который накалился и мгновенно впитал в себя все излишки, готовые вылиться в пространство, и лишь иллюзорная магия, так любимая Кариной, расплылась под потолком арки замысловатыми узорами. Так она чувствовала сейчас окружающий ее мир – плавными линиями и резкими мазками, образующими фигуру, очень похожую на сердце. Карина лишь надеялась, что магия вскоре рассеется, и Кастейн не придаст значения тому, что потолок раскрашен подобным нелицеприятным образом.
- Кастейн, прошу, - взмолилась Карина, не зная, как лучше сказать или показать, что ей срочно необходимо дистанцироваться от него.
Он молча отошел в сторону и даже приоткрыл для нее дверь в главный корпус, а на его лице и в глазах пылало столько красок, сколько Карина за всю жизнь не видела на лицах людей.