- Я едва соображала, когда Кастейн укусил меня, - сказала Карина полную правду. – Страх сковал меня по рукам и ногам, но теперь я опасаюсь не только за свое самочувствие, я боюсь того, что случится, когда мой дар преодолеет магический блок.
- Это плохо, очень плохо, насколько я могу судить… - рассуждал Кристоф Меркури вслух, медленно водя указательным пальцам по линии скул. - Хмм, надо же, осмелился провести обряд в стенах Королевской Академии Магии. Что же за сущность так его манит?
Он вскинул на Карину серьезный и вдумчивый взгляд, словно изучая ее под микроскопом, потом медленно прошелся по кабинету, выходя на балкон и нервно хватаясь за медные балясины ограждения. Карина угадывала, насколько ректор Меркури взволнован: по тяжелому рваному дыханию и заострившимся скулам, буквально натянувшим кожу; и чувствовала злость, исходившую от него.
- Я всегда знал, что ахорны после инициации получают знания своих предков, но никогда не представлял, насколько обширны могут быть эти знания. – Сказал ректор, не оборачиваясь. - Обряд, который проводится среди вампиров, сокрыт от посторонних пологом тайны, и мне неизвестно, насколько Кастейн осведомлен о твоей магии и сущности, а требовать от него ответов я не имею права. Чтобы тебе помочь, нам необходимы знания, Карина. Нужно узнать, кто ты на самом деле, какая магия пробудилась в тебе и чего она требует. И самое главное, чего так жаждет сам ахорн, зачем ты ему?
Ректор Меркури замолчал, и повисло долгое гнетущее молчание. Он о чем-то напряженно думал, снова присаживаясь на стул напротив. Одним глотком допив обжигающий напиток и чуть поморщившись, Кристоф Меркури снова поднялся, чтобы начать нервно расхаживать туда и обратно, задевая ступни Карины полами своего длинного сюртука.
- Мы можем привлечь Кастейна и весь род Боливьери к ответственности за случившееся, но сейчас тебе совсем не на руку внимание посторонних к сложившейся ситуации, - произнес Кристоф Меркури задумчиво, - и, как я понял, отмщения ты не желаешь?
Карина отрицательно покачала головой, боясь, что от ее рвения растреплется прическа.
- Хотя, он уже наказал сам себя, - хмыкнул ректор, который явно больше нее понимал в принадлежности друг другу. – Но и тебе придется несладко, потому что магия и кровь будут требовать своего истинного, которого ты, по своей наивности, уже признала.
-Но я… - попыталась что-то сказать Карина, когда ректор Меркури вскинул ладонь.
-Я хочу помочь и помогу, - произнес он медленно, останавливаясь напротив и смущая ее своим пронзительным взглядом. – Но для начала ты должна кое-что узнать, кое-что обо мне и Офелии – твоей матери.
Карина резко выпрямилась и подняла лицо, удивленно приоткрывая губы.
- О вас с мамой? – нелепо переспросила она, а Кристоф поморщился, едва скрывая пренебрежение, скользнувшее по его тонким чертам лица.
-Не знаю, о чем ты подумала, но явно не о том, - сказал он, пряча обе руки в карманы и поджимая тонкие губы. И молчал до тех пор, пока Карина не начала нервно ерзать на стуле.
-Твоя мать была моей родственницей, - наконец, произнес он сдавленным тоном. – Моей двоюродной сестрой. – Кристоф дернулся, глядя на то, как лицо Карины заливает мертвенная бледность. Девушка застыла ледяным изваянием, лишь приоткрыв рот и жадно хватая им воздух. От этого зрелища Кристофу сделалось не по себе.
-Мне жаль, что я до сих пор пренебрегал своими обязанностями, разрешив Мейджори Аландеру оформить опекунство. – Сказал он, и Карина расширила глаза.
-А вы могли воспрепятствовать этому? – прошептала она, хватая пальцами складки юбки. – Могли?
-Мог, - не стал отпираться Кристоф, медленно кивнув и с болезненным интересом наблюдая за реакцией Карины. – Но, в таком случай, я бы не смог полноценно ректорствовать и воспитывать маленькую девочку одновременно, и забота о тебе не входила в мои планы.
-Ясно, - ответила Карина, поднимаясь и дерганым жестом оправляя юбку. - Видимо, я обратилась за помощью не к тому человеку, - тихо сказала она, гордо распрямляя плечи, а Кристоф понимающе кивнул.
-Я не вправе заставлять тебя сейчас остаться, - произнес он голосом, который лишний раз доказывал Карине, что ректор Меркури ни о чем не сожалеет.
Он бросил ее в самый трудный период жизни, а теперь говорил об этом с такой повседневной обыденностью, словно обсуждал дела академии. В тот момент, когда Мейджори Аландер оформил над ней опекунство, жизнь Карины превратилась в кошмар, но Кристоферу Меркури до этого, казалось, нет никакого дела.