Да уж, это аргумент, однако. У Йохана на людей чутье, как у собак на мясо. Интересно, и почему я про своих бывших ухажеров такие подробности последней узнаю? Предупреждал бы хоть кто, что ли… Ну, да, конечно — так я, дура, кого и послушала.
— Ты из-за него не расстраивайся. — продолжал меж тем Гансик. — Этот крендель тебе в женихи — ну никак.
— Ну, еще скажи, что вырастешь, и сам на мне женишься. — не то, чтобы я расстроилась, но съязвить сочла необходимым. Не хватало еще, чтоб мое разбитое сердце соседские малолетки склеивали.
— Я не успею. — вздохнул Ганс. — Ты раньше замуж выйдешь.
— Это за кого же интересно? — порой взрослая и безошибочная логика этого мелкого ехидины меня поражает. — Что-то не наблюдаю очереди из желающих.
— Это потому, что ты в лавке все время сидишь, и ничего-то не знаешь! — торжественно произнес мелкий. — А к нам в город, между прочим, приехал настоящий медикус и алхимик! Бургомистр предложил ему у нас поселиться, и тот, вроде как не отказался. Красивый, стройный, умный, холостой — хватай, пока не увели.
Вот откуда у восьмилетних пацанов такие познания берутся?
— Алхимик? — обречено переспросила я. — Невысокий, темноволосый, с глазами цветом аки василек?
— Ага. — кивнул Гансик. — Откуда знаешь?
— Встречались уже. — ох, ну что за невезуха-то такая? Конкурентов мне только в нашем городишке и не хватало. — Понимаешь ли, алхимики, они… Они всё свой философский камень ищут, так что на женщин им с высокой колокольни наплевать. Не интересно, ну конечно и некогда. Да и на кой оно мне? Была я уже замужем…
Елочки пушистые, да что у меня за день откровений такой сегодня?
Марко был самым молодым, и единственным симпатичным десятником в отряде ди Валетты. Высокий, статный, смуглокожий, с черными, словно ночь, глазами — по нему сохли девки везде, куда только не приходили кондотьеры. А приходили мы много куда.
Дела капитана в те времена шли превосходно. Удача сопутствовала старому лису, он ни разу не нанялся к проигравшей стороне, умело маневрируя умудрялся избегать серьезных столкновений, споро поспевал на грабеж, и смог позволить себе увеличить отряд до сотни копейщиков и трех десятков кавалерии. Он даже нанял гадалку и боевого мага. Маг был, прямо скажем, так себе. Слабенький. Пара мелких молний, да магический щит были пределом его возможностей. Еще он наколдовывал амулеты на все случаи жизни, но что-то я не замечала, чтоб они кому-то помогали. Впрочем, маг был скорее оружием психической атаки и показателем успешности капитана, чем серьезной боевой единицей.
Хельга, которая и сама была спецом по талисманам, пообщалась с магом, затащила разок его в постель, и больше он свои поделки не изготавливал. Для солдат нашего отряда, по крайней мере. А вот с гадалкой у моей наставницы вышла настоящая вражда, плавно переходящая во взаимную ненависть. Невозможно знать и уметь все, тем более — все хорошо. А вот фрау Хельга мнила себя во всех областях ведьмовского мастерства светочем и истиной в последней инстанции. Желающих поспорить, обычно, не имелось, хотя гадала, например, она прямо отмечу, погано.
Так что, если мага-мужчину она еще согласна была терпеть, появление гадалки расценила как плевок себе в лицо. Ума не цапаться с капитаном ей хватило, но вот на бедную старушку Франсуазу Хельга ополчилась со всей неистовостью своего пламенного сердца и вредного характера. Вражда доходила, порой, до смешного — так, например, мне было строжайше запрещено приближаться к палатке Франсуазы и разговаривать с ней, причем под предлогом того, что «порядочным девицам, особенно входящим в брачный возраст (было мне тогда уже тринадцать лет) никак невозможно общаться со всяким отребьем, проходимцами и шарлатанами, как эта…» — далее следовал такой набор эпитетов, каковой, как раз, порядочной девице-то слушать и не пристало.
Впрочем, надо отдать моей наставнице, прыщ ей на шею, должное: несмотря на то, что у кондотьеров в отряде царили достаточно вольные нравы, Хельга, гоняла от меня мужиков так, словно она была наседкой, я яйцом, а они — хищники повышенной прожорливости, так что того, кто рискнул бы распустить руки… Скажем так, ему вряд ли кто позавидовал бы. По молодости лет я предполагала банальную ревность старухи к молоденькой фрёкен, однако оброненная однажды Хельгой фраза, «мы тебя, детка, обязательно выдадим замуж за приличного мужчину», заставила призадуматься как над мотивацией ее поступков, так и над собственным будущим.