На крыльце послышался топот. Входная дверь распахнулась, на пороге стоял Люк. Его руки и одежда были в крови, а взгляд казался совершенно безумным. Мадам охнула, Кларис зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Молодой рыбак пошатывался от усталости и искал кого-то глазами. Разглядев наконец черный плащ доктора он просиял:
– Можете не беспокоиться, мсье. Кристин сама родила, покуда я бегал. Все с ними хорошо.
– Ах ты, господи! – всплеснула руками мадам, – Девочка?
– Да, тетя! Дочка наконец. Уф, устал, – Люк прислонился к дверному косяку и вздохнул, – У Кристин еще до рассвета боли начались, так я все бегаю, бегаю. И страху натерпелся: туман этот, старуха, внучка ведьмина…
– А что с Одетт? – встревоженно спросила Кларис.
– Черт ее знает, только напугала меня до икоты. Как рявкнула, еле ноги унес.
– Одетт рявкнула? – с недоверием переспросил Лу. Люк яростно закивал головой.
– Как собака! Сам обалдел, когда услышал. С малых лет же эту тихоню знаю, слова от нее не добьешься – а нынче будто подменили.
– Такое бывает: у девушки погиб близкий человек, она потрясена, – пояснил доктор, но молодой рыбак с недоверием покачал головой.
– Нечисто тут, как есть нечисто.
– Как угодно, – Андре не стал обижаться на уставшего папашу, – Мне, может, следует осмотреть ваших жену и ребенка?
– Да зачем, все ж хорошо. Они спят уж, поди.
– Прекрасно. В случае чего посылайте за мной, – доктор старался не показывать, какое облегчение он испытал. Известие о благополучном родоразрешении Кристин прямо-таки сняло камень с души. Уж со здоровыми младенцем и матерью он как-нибудь разберется.
– Раз роды принимать не надо, может, на место убийства сходим? – предложил Лу, – Мсье доктор ух какой голова! Он так ловко расследование смерти моего старого хозяина обстряпал, что даже магистрат не подкопался.
Андре поморщился. Словоохотливость слуги иной раз выводила его из себя. Однажды этот парень накличет на них беду. До Бельфонтэна отсюда много лье, но слухи расходятся быстро. Никому не нужно, чтобы упомянутый магистрат узнал, как все было на самом деле. Но что правда, то правда: дело он обстряпал весьма ловко.
Вмешиваться же в это деревенское расследование доктору совсем не хотелось. Деньгами здесь и не пахло, да и едва ли в этом убийстве найдется что-нибудь интересное для ума. Кто-то взял и задушил старуху. Клементин не отличалась добрым нравом, и многие наверняка хотели бы свернуть ей шею. Даже милейшая матушка Лу на вчерашней помолвке метнула на знахарку презлой взгляд. Думала, что никто не видит…
– А что, доктор? – поглядел на него Тибо, – Может, и в самом деле пойдете с нами? Я Дидье в город нынче же отправлю с известиями для властей, но записочка красивая как-то понадежней будет. Сам-то я только имя свое могу нацарапать.
– Вы хотите, чтобы я описал место событий? Я бы с удовольствием, но, к сожалению, мои писчие принадлежности вышли из строя после дороги… – развел руками доктор.
Он не покривил душой: нести чернила и запас чистой бумаги было поручено Лу. Добрые две недели неуклюжий парень демонстрировал чудеса ловкости, но однажды утратил бдительность. Слуга понурился, вспомнив о том случае. Хозяин тогда не только лишился писчих принадлежностей, но и вынужден был потратиться на новое облачение для великана.
Тибо кивнул:
– Это я понял, обеспечим всем, что нужно. Монахи, как приезжают по делам, в моем доме останавливаются. Уж чего-чего, а бумаги да перьев хватает. Думается мне, недостачи никто не заметит.
– Прекрасно. В таком случае я к вашим услугам. Хотя, боюсь, толку от хромого писаря немного.
– Да я ж вас отнесу, – воскликнул Лу, – мигом туда и назад! Вы не стесняйтесь почем зря, уж теперь-то не стыдно совсем!
Андре только покачал головой. Конечно, он постарается большую часть пути проделать самостоятельно, но сегодня нога болела сильнее вчерашнего, а единственная целительница в округе была мертва…
Мадам настояла на завтраке. Вместе с Кларис она быстро собрала на столе легкую трапезу. Через полчаса подкрепившиеся мужчины покинули дом Дюмонов и начали спускаться к морю. Андре опирался на трость, стараясь не отстать; Лу недовольно косился на хозяина и про себя сетовал на его гордыню.
Улица была пустынной. Стояло раннее утро и большинство жителей, должно быть, еще спали. У крайнего дома Люк заколебался и несмело обратился к старосте:
– Я, наверно, лучше с Кристин останусь.
– Зайди домой ненадолго, а потом – к Ларошам, – буркнул Тибо, – Ты ж свидетель теперь, понимаешь?