— Сияна, я рад, что мы повидались, но мне пора…
— Пора? Зачем? Куда? Уже…
Очертания стоящего перед ней мужчины вздрогнули и стали бледнеть.
— Я всегда буду рядом, даже если ты меня видишь, не замечаешь. Я всегда буду оберегать тебя, где бы ты не оказалась…
Он подошел, наклонился, поцеловал Сияну в макушку и растаял в воздухе, коснувшись ее щеки прохладным дуновением ветерка.
Глава 16 — Старые друзья, новые враги
Обязательным условием женской дружбы является отсутствие мужчин.
— Отец!!! — закричала она что было сил, срывая голос, пугая пичужек, хватая руками, которые хотели обнять отца, воздух, падая на колени, утыкаясь лбом в траву, прижимая к груди смятый лист бумаги и в очередной раз, проглатывая горечь разлуки. Слишком часто она расставалась с теми, кто был ей дорог. Значит она должна встать и с гордо поднятой головой встретить судьбу. Она посмотрела на ключик. Если у нее все получится, она увидит маму, снова встретится с отцом. Может быть, она вернется в детство, которое будет безоблачным. Бабуля и деда доживут до глубокой старости, и отряд младшего князя никогда не посетит их спокойную деревушку.
Сумерки спускались на сад осторожно. Ветви дуба сонно покачивались. Родник весело звенел, брызгаясь и фыркая, убегая вглубь сада, где, сложив лепестки, засыпали цветы, теряя краски, растворяясь в наступающей ночи. Красный, желтый, зеленый, синий — все становилось серым. Сияна поняла, что ей пора уходить.
Она встала и побрела мимо цветочных клумб, абсолютно не представляя, как ей найти выход. Тюльпаны стояли неподвижно, словно стражи, гордо сомкнув лепестки и не собираясь сгибаться даже под освежающими порывами ночного ветерка, который носился над садом, сдувая сонную лень. Сад окружали высокие крепостные стены, обвитые плющом. Сияна неуверенно оглянулась. Дуб украшал приблизительно середину сада, вокруг сада кружила дорожка, расходясь на четыре, перпендикулярные друг другу, присыпанные песком тропинки. Тропинки, вдоль которых протянулся подстриженный барбарис, вели к воротам, темными силуэтами вырисовывающимся вдалеке. Арки ворот были украшены цветами, которые растекались в сумерках. Приглядевшись, Сияна увидела все те же четыре цвета. Красный, желтый синий, зеленый. Четыре дороги, четыре выхода, четыре стороны света. Сияна закрыла глаза. Резерв был как никогда высок. Магия растекалась по телу теплыми мурашками. Ей казалось, что сейчас в ее власти не только взлететь, но и соорудить портал, который перенесет ее к Мирвану, чтобы она могла его обнять и вернуть ему человеческий облик, себя и свою любовь. Но…она не имела на это право. Перед ней совсем другая задача. И, если она справится с ней, то проклятие Мирвана разрушится само по себе. Не будет гонения на ведьм в Туманном княжестве, не будет заговора жрецов, предательства младшего князя и, возможно, их встречи тоже никогда не произойдет. У нее будет суженный, а он…женится своей принцессе.
Вдох — выдох. Вода, как зеркало. Вода — это синий. Синий цвет соответствует Северу. Сияна двинулась по тропинке к северным воротам. Чем ближе она подходила, тем холодней становилось. Мурашки, теперь уже от холода, покрыли кожу. Сияна поплотней закуталась в плащ.
Вблизи ворота оказались огромными, тяжелыми, высокими. Сияна встала на цыпочки, чтобы дотянуться до тяжелой перекладины, соединявшей изъеденные ржавчиной створки. Ворота заскрипели. Сияна надавила плечом. Ворота застонали, загрохотали и распахнулись. Снежная вьюга ударила в лицо.
— Сияна, ты можешь остаться! Здесь всегда тепло. Здесь всегда лето. Знаешь, когда ты родилась, я очень испугался. За тебя. Я не хотел отдавать тебя матери. Я не хотел взваливать на тебя бремя долга. Я струсил и поплатился за свою слабость. Меня заперли в этом саду навечно. Но…здесь не так плохо. Одиноко. Иногда. Но, если ты останешься, нам вместе будет намного веселей. Оставайся…
— Прости, отец. — ответила Сияна и сделала шаг, ухнув в холодную бездну.
И попала из ледяной вьюги в душный зной городской суеты. Тармарис нехотя просыпался и отходил от бессонной ночи, отставившей после себя разбитые стекла, перекошенные изгороди, обугленные крыши, разворованные лавки и изуродованные трупы, стыдливо прикрытые соломой. Сияну выбросило в облезлый куст в небольшом проулке неподалеку от некроспекта, рядом с грязной, поддернутой масляной пленкой лужей, с характерным резким запахом. Она вскочила, подхватывая спадающий плащ и по привычке сразу же прикрываясь мороком Сьяна. Кожаный шнурок с ключиком она обвязала вокруг запястья. Зафиксировав морок, она двинулась на центральную улицу, раздумывая, куда идти. Решив в любом случае проститься со своей уютной конторой и красивой вывеской, она шла, удивляясь, как сильно пострадал Некроспект. Ночные драки не были редкостью в столице, но сейчас вся центральная улица выглядела так, будто по ней прошлось озверевшее зомби войско.
— Сьян? Сьян, это ты!
Сьян узнал звонкий голос Латисы. Ведьма выглядывала из экипажа, и призывно размахивала руками.
— Сьян, подожди! Сьян!
Экипаж поравнялся с адвокатом, и Латиса выпрыгнула из него, в изумлении таращась на Сьяна.
— Это ты! Живой! Хвала непревзойденному! Жив! Как?! — она схватила его за плечи и затрясла. Сьян с опозданием, но начал формировать панцирь, пряча магию. Но…
— Мой юный друг… — послышался знакомый скрипучий голос. Сьян поспешно закрывал ауру, вырываясь из объятий Латисы, но перед глазами вдруг все потемнело, а руки скрутила амагическая сеть, как пиявка, впиваясь ауру и начиная стремительно выпивать резерв.
— Кажется, я приглашал тебя в гости, мой юный друг.
Лорд Сервентус махнул морщинистой, усыпанной перстнями ладонью и два лакея закинули обездвиженного адвоката в экипаж. Копыта зацокали, раскачивая Сьяна на мягких сиденьях. То ли сеть была пропитана каким-то дурманом, то ли сказалась насыщенная событиями ночь, но Сьян провалился в мутное забытье.
Он очнулся, когда его, словно мешок, бросили на холодный каменный пол. Открыв глаза, он увидел перед собой начищенные до блеска носки Инквизиторских сапог.
— Вот значит, как, — задумчиво протянул лорд — инквизитор. Сияна поняла, что резерв снова на нуле, а это означало, что морок растворился.
— Значит, это некромантское отродье, решило подсунуть нам вместо нашего героя эту дешевую подделку. И что, неужели Эшред думал, что я не в состоянии отличить ее от оригинала? — лорд Сервентус говорил, выплевывая каждое слово. Носок его сапога ткнулся Сияне в щеку, вынуждая ее повернуть голову и посмотреть на него снизу вверх. Серенькие глазки лорда от злости превратились в два малюсеньких уголька, пылающих в тумане капюшона.
— Я вздерну тебя на дыбу, ведьма. Я посажу тебя на кол, а мои псы обглодают твои ноги до костей. Палач намотает твои кишки на вертел, ты захлебнёшься собственной кровью. Ты — трусливая предательница, позволившая убийце своих сестер надеть на тебя морок того, кто отдал собственную жизнь, чтобы спасти их от императорского произвола!
Сияну некстати пробрал нервный смех.
— Мой лорд, — произнесла Сияна, стараясь говорить спокойно и вежливо, насколько это в принципе получалось в ее положении. — То есть, вы полагаете, что я пытаюсь себя выдать за некого господина, который по вашему мнению убит?
— Ты, дрянь, — лорд-инквизитор пнул ее в живот так, что у Сияны перехватило дыхание. — пыталась выдать себя за невинно убиенного Сьяна тер Миррроур. Конечно, твой убогий мозг не сам додумался до столь низкого поступка? Верно?
— Я…не понимаю, о чем вы…
— Я о том, что темный инквизитор угрожал тебе, ввел в заблуждение, заставил поменять внешность? Ведь так? Лорд Эшред убил адвоката Сьяна и заставил тебя покрывать это преступление?
Сияна заметила, что в углу стоит массивная фигура в кожаном фартуке и с черной маской, сквозь которую, налившись предвкушением, просвечивают маленькие блеклые глазки. Палач. Сияна вздрогнула.
— Вы ошибаетесь… — проговорила она.
— Я никогда не ошибаюсь. Поэтому не зли меня. Я повторяю свой вопрос последний раз. Очень хорошо подумай, прежде, чем ответить…
Но тут позади нее раздался стук, дверь, ворча, отворилась.
— Мой господин, — услышала она взволнованный голос Латисы, — там прибыл тот, кого мы ждали…
— Не здесь…. — резко оборвал ее лорд, пнув Сияна в живот, он направился к Латисе.
— И еще у меня есть подозрение, что…
Голос Латисы превратился в шепот. Дверь с глухим стуком захлопнулась и Сияна, скованная сетью по рукам и ногам, в сползшем с плеча плаще, осталась лежать на холодном полу. Палач хмыкнул и зашаркал ногами в огромных ботинках с тяжелой подошвой. Он наклонился и ухватил Сияну за волосы, вздергивая вверх. Маска с сально блестящими глазками оказалась совсем рядом. От палача шел дух давно немытого тела. Его аура была грязно-коричневой и почти истертой, очень слабой, как у домашнего животного. Хотя, у некоторых лошадей, верно служивших хозяевам и обладавших зачатками разумности, ауры встречались даже ярче. Работа палача считалась грязной. Редко на нее соглашались по доброй воле. Еще реже на скотской работе оставались людьми. Были и такие, кто компенсировал собственное зло спасенными жизнями, изучая врачебное дело. Но экземпляр, вцепившийся Сияне в волосы к последней категории, явно не относился.
— Ишь какая лупоглазая потаскушка.
— Пусти, — сквозь зубы проговорила Сияна, — твой хозяин не давал тебе разрешения меня трогать.
— У меня нет хозяина.
— Пусти! Ты не имеешь права! Я не преступница, никто не отдавал тебе приказов меня пытать!
— А разве ж я тебя пытаю, — хмыкнула маска, — я тебя еще и пальцем не тронул, а ты визжишь. Выдьмы, …ить, костер по вам плачет…Вам не угодишь.
— А ты попробуй накормить, напоить. Чего хватать со всей дури! У ведьм настроение о-очень переменчивое! — проговорила Сияна и постаралась кокетливо улыбнуться.
В глазах палача мелькнуло удивление. Он отпустил косу девушки, и Сияна грохнулась на пол.
— Ты чево, жрать хочешь, что ли?
Сияна передернула плечами, словно от холода, хотя в огромном камине во всю полыхало живое оранжевое пламя, вокруг распахнутого каминного рта, как лепестки, расходились длинные и не очень штыри и щипцы. Напротив стену украшали тяжелые цепи — не очень аппетитное помещение, но Сияна согласно кивнула.