Я вскочила на ноги.
— Надо их выгнать! — воскликнула я. — Избавляйтесь от них! — Я призвала ветер и попробовала выдуть комаров из дома, Ирма тоже быстро все просекла и взмахнула руками. Откуда ни возьмись стали падать дождевые капли, сбивая мелких кровососов, досаждавших старушке. Но когда в конце концов стая рассеялась и исчезла, было больше похоже, что это не мы их прогнали, а какая-то сила призвала их назад.
— Вы ранены? — спросила я у Мамы Лю, все еще лежавшей на полу, съежившись и прикрыв руками глаза. — Мама Лю, с вами все в порядке?
Медленно-медленно она отняла руки от лица. Оно все покраснело и опухло от многочисленных укусов, но хуже всего был отразившийся на нем ужас, неприкрытый ужас, вытеснивший ее обычное спокойное дружелюбие.
— Они действительно убрались? — спросила она, понизив голос.
— Да.
— Прошу вас… Пожалуйста, не могли бы вы починить дверь?
— Да, — твердо и уверенно ответила Вилл. — Подождите минутку, и я сделаю так, что любое насекомое, которое рискнет сюда сунуться, сильно об этом пожалеет.
В руке у нее возникло Сердце Кондракара. В раме двери разлился жемчужно-голубоватый свет, заменивший собой жалкие обрывки бумаги.
— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Вилл. —
Теперь вам гарантирована стопроцентная защита от насекомых. Но старайтесь браться только за раму, иначе получите легкий удар током.
— Сделай и со второй дверью то же самое, — попросила я. — Тогда мы хоть сможем поговорить спокойно.
Вилл заполнила светом и вторую дверь.
— Полная безопасность.
Как я уже говорила, стихия Вилл — энергия, и ей отлично удаются всякие трюки с электричеством. Не хотела бы я оказаться на месте комара, который наткнется на сотворенное ею защитное поле. Сомневаюсь, что Мама Лю поняла, что говорила Вилл насчет защиты от насекомых и тока, но она уловила в голосе юной чародейки уверенность и немного успокоилась. Плечи старушки расслабились, она вздохнула с облегчением.
— Мне стыдно за себя, — сказала пожилая женщина слегка дрожащим голосом. — Вы, должно быть, подумали, что я трусиха.
— Нет, — покачала головой я. Стая и правда могла напугать кого угодно.
Мама Лю горько усмехнулась.
— Я-то думала: ну что она может сделать дряхлой старухе вроде меня? Да ничего. Оказалось, я ошибалась. — Она потерла пальцем укушенную щеку. — Видите, они — ее прислужники. Все эти насекомые. Вот как она держит нас в повиновении и заставляет исполнять свои капризы. Недовольны, жалуетесь на Ее Величество? А у нее есть глаза и уши, которые видят и слышат это, и готовы наказать вас за проступок. Пытаетесь устроить мятеж? Вы не будете знать сна, пока она не посчитает, что отомщена. От них не защитишься. Никогда нельзя быть уверенным, что ты в полной безопасности. Ни отдыха, ни покоя, никаких снов, кроме кошмаров. Эти твари малы, но их так много! Они повсюду. От их укусов люди заболевают, а от их жужжания сходят с ума. В конце концов они становятся готовы на все, чтобы избежать этих постоянных мук. Когда императрица только явилась сюда… — голос Мамы Лю дрогнул. — Когда я встала у нее на пути, думая, что кто-то должен ей помешать, а мне, старухе, уже бояться нечего… она отняла у меня зрение. Она наложила на меня заклятие, и единственное, что я вижу теперь, — это рой ее прислужников. Черные крылья. Ничего кроме бесконечной черноты крыльев. — Она надавила кончиками пальцев на закрытые веки, тоже распухшие от укусов. — Я больше не вижу лица моей милой внучки, Лепестка. Ох, если б вы знали, до чего это тяжело…
Глава 5. Дворец-Клетка
Когда я увидела, как Мама Лю горюет из-за того, что больше не может взглянуть на лицо своей внучки, во мне все перевернулось. Я разозлилась. Очень-очень разозлилась.
Вообще-то со мной такое редко бывает. Ирма даже как-то назвала меня «патологически радостной». И в этом была лишь доля шутки.
Но, глядя на страдания Мамы Лю, я, естественно, не испытывала никакой радости. Я была взбешена.
— Я хочу добраться до этой императрицы! — заявила я так жестко, что Ирма и остальные девчонки уставились на меня, удивляясь моему гневу. —
Я хочу вбить в нее, что нельзя поступать так с людьми!
— Ну, — протянула Мама Лю со слабой улыбкой, — я бы тоже хотела преподать ей этот урок. Но это проще сказать, чем сделать, дитя мое.
— Где она живет?
— Во дворце-клетке. Отсюда вверх по реке.