Гордон остановился, когда они подошли к другой двери. Она тоже была только приоткрытой, и здесь тоже были следы чего-то серого, блестящего.
Тремейн демонстративно сморщил нос, когда Гордон толкнул дверь, и на них обрушился поистине захватывающий поток зловония.
Они были на верхнем этаже дома. Перед ними лежала длинная мрачная комната, в которой преобладала путаница полусгнивших балок и запыленной паутины. Кое-где крыша проваливалась, так что виднелись неровные осколки бархатно-синего ночного неба. Звуки леса доносились извне и смешивались со скрипом и стоном дома.
Гордон коснулся его плеча и указал налево. Чердак не был пуст. Посередине комнаты стоял огромный письменный стол, густо покрытый пылью и покрытой черной коркой грязи, на котором стояли две старинные керосиновые лампы, которые мерцали красно-желтым светом. А за этим столом был мужчина.
Тремейн с трудом сглотнул, чтобы избавиться от горького комка, внезапно появившегося у него в горле. На долю секунды ему показалось, что он столкнулся с мертвым человеком, но потом он понял, что это не так. Он сидел в неестественно напряженной позе на резном стуле с высокой спинкой, широко открыв глаза и глядя, и серая пыль лежала на его запавших бледных чертах. Он не моргнул. Перед ним лежала огромная книга, переплетенная из темно-серой свиной кожи, которая стала твердой как камень. Он был открыт, и, несмотря на недостаточное освещение и большое расстояние, Тремейн мог видеть, что страницы были усыпаны странными, причудливыми персонажами.
«Боже мой», - пробормотал он. «Что…» Он ахнул, отскочил назад на полушаге и так сильно схватил Гордона за руку, что рука Гордона застонала от боли.
«Он мертв!» - выдохнул он. “Боже мой, он …”
Гордон сердито выпустил руку и отступил на полшага в сторону.
«Этот … этот парень мертв!» - снова запнулся Тремейн. Его голос дрожал и вот-вот сорвался.
«Я тоже это вижу», - раздраженно отрезал Гордон. «Это было давно», - он тяжело рассмеялся, чтобы скрыть свою нервозность. «Он больше не причинит тебе вреда, трус. Давай, - он сделал шаг и подождал, пока Тремейн последует за ним, но Тремейн не сдвинулся с места. На лбу у него выступил пот.
«А что насчет тебя?» - спросил Гордон. “Ты боишься мертвого человека?”
Тремейн покачал головой, неуверенно взглянул на Гордона, переводя дыхание, и внезапно кивнул. «Мне это не нравится», - сказал он. “Давай выбираться отсюда. Вот … здесь все равно нечего. “
Левая бровь Гордона немного приподнялась. «Откуда ты знаешь?» - спросил он. «По крайней мере, мы можем осмотреться, не так ли?» Он покачал головой и решительным движением отрезал Тремейна, когда Тремейн снова попытался возразить ему, повернулся и пошел - гораздо менее уверенно и уверенно, чем ему хотелось бы. стол и мертвые.
Тремейн нервно сглотнул и некоторое время нерешительно стоял на месте. Вдруг он, казалось, вспомнил, что все еще держит нож Гордона. Смущенный и поспешный, он вставил лезвие обратно в рукоять, сунул нож в карман и сделал нерешительный шаг, но только для того, чтобы немедленно остановиться. «Пойдем отсюда», - снова сказал он. “Пожалуйста.”
Гордон проигнорировал его.
Но его шаги тоже замедлились, и он почувствовал, как дискомфорт, охвативший его, медленно превращается в явный страх. Темнота на чердаке, казалось, пробудилась к шелесту, шепоту жизни, когда они приблизились к столу и к трупу за ним. Гордон заметил, что свет от двух керосиновых ламп на столе справа и слева от него достигал лишь нескольких шагов; намного меньше, чем было бы нормально. Стол стоял посреди мерцающего тусклого острова, который был окружен зловещей осадой черноты и неуверенности, вздымающимися тенями. И что-то в его лице было почти ужасающе знакомо Гордону, одновременно знакомым и отталкивающим, но он не знал, что именно. Горький комок в горле все еще был на месте, а живот медленно сжимался в твердый болезненный комок. На очень короткий миг в его голове промелькнул вопрос, кто зажег две лампы и почему, но эта мысль ускользнула, прежде чем он смог по-настоящему ее уловить.
Они подошли к столу и остановились в двух шагах друг от друга. Гордон попытался взглянуть на страницы открытой книги, но не смог. Произошло что-то странное: он понял, что персонажи на страницах выглядят причудливо и странно, вряд ли как человеческое письмо, но почти как детские каракули, но также регулярно, что трудно передать словами, но он не может видеть строчки более внимательно - каждый раз, когда он пытался сосредоточиться на одном из иероглифов, они таинственным образом ускользали от него.
С усилием он оторвал взгляд от книги и посмотрел на мертвеца. Тремейн подавил крик в последний момент.
Глаза незнакомца были широко открыты. Он все еще не моргал, и теперь, когда Тремейн был достаточно близко, он увидел, что серый отблеск на его чертах был не признаком болезни или следствием плохого света, а пылью. Пыль даже на его учениках …
«Что …» ахнул Гордон.
Он не продолжал говорить. Незнакомец двинулся. С его одежды стекала пыль, и Гордон увидел между его пальцами тонкую, как волосы, паутину, которая теперь рвалась при его движении. Медленно, очень медленно верхняя часть тела мужчины наклонилась вперед, ненадолго и ужасно повисла неподвижно, как будто ее держали невидимые нити, и, наконец, ударилась о стол. Шум походил на луч, падающий куда-то на землю.
«Мой … Боже мой», - пробормотал Тремейн. «Что … что это значит? Что тут происходит? Я … я хочу уйти! “
«Минуточку», - сказал Гордон. Он быстро поднял руку и удержал Тремейна за руку. “Помоги мне.”
Тремейн ахнул. Его глаза расширились от страха. «Что … что ты собираешься делать?» - спросил он.
Гордон указал на книгу, которая лежала перед мертвым человеком. Мужчина наполовину зарыл книгу под себя, когда она рухнула; его правая рука была на открытой стороне, изогнутая в виде когтя. «Я хочу взять эту вещь с собой», - сказал он. “Помоги мне.”
Тремейн испуганно отскочил. «Вы сошли с ума!» - воскликнул он. “Я не трогаю парня!”
Гордон сердито посмотрел на него на мгновение. «Ты боишься, что он тебя укусит?» - многозначительно спросил он. Но его презрение отразилось на Тремейне, и он просто упрямо покачал головой.
«Я не трогаю этого парня», - твердо сказал он. «Вы можете думать обо мне, что хотите, но я не буду касаться его».
Гордон проглотил проклятие, подавил чувство отвращения и отвращения, которое начало закрадываться в нем, и попытался поднять голову мертвеца. Мужчина был невероятно тяжелым, а кожа его казалась холодной и твердой, как дерево. Но это сработало.
«Тогда возьми хотя бы книгу», - сказал он. «Я буду держаться за него так долго».
Тремейн послушно протянул руку за книгой, но не закончил движение. «Что ты от него хочешь?» - спросил он.
«Черт возьми, эта штука древняя», - раздраженно отрезал Гордон. «Это может стоить целое состояние. А теперь сделай это! “
Тремейн нервно сглотнул несколько раз подряд, но затем сумел вытащить книгу из-под трупа быстрым рывком. Замерзшая рука трупа, казалось, на мгновение прижалась к нему, как будто все еще пыталась защитить его. Ее ногти скользили по страницам с таким звуком, как будто где-то царапается сталь. Гордон вздрогнул. Он поспешно отпустил мертвеца и отпрыгнул на шаг: «Уходи отсюда», - сказал он. “Быстро.”
Гордон взял книгу, сунул под мышку и побежал к двери, не сказав ни слова. Тремейн тоже побежал к выходу, но снова остановился и снова посмотрел на мертвого человека. Он знал, что где-то видел этого человека. Его черты застыли и жестоко исказились, но все же в них было что-то знакомое и знакомое …
Он прогнал эту мысль, развернулся и упал с лестницы позади Гордона.
Если бы он остался еще на мгновение, он мог бы увидеть, как мертвец снова сел, медленно, жесткими, кукольными движениями. И если бы он заранее обошел стол, то, возможно, он бы увидел, что он не мертв и не настоящий человек. По крайней мере, не от пояса вниз.