— Что значит "ему природа покорна"? — прищурился Вернер.
— А то и значит. У нас в лесу только тропами ходить можно, буреломище непроходимое! А чудовище по нему что водомерка по озеру шёл!
Ведьмак прищурился ещё сильнее. Затем почесал бороду и помедлив сказал.
— Я знаю кто у вас завёлся. Это леший, но поведение странное.
— Леший? — удивился дед- Это тот, что лес хранит, заплутавших выводит, ежели они духом чисты, да браконьеров крапивой хлещет?
— Очаровательное заблуждение. — не улыбнувшись ответил Вернер- Но увы, лес он может и хранит. Вот только, заплутавшего или браконьера он скорее выпотрошит и бросит, зверям на съедение. Лешие очень территориальны и, как правило, выбирают свои угодья в самом начале жизни. Странно что он появился только сейчас, судя по твоим словам он уже весьма стар.
Старик провёл их до дома, пригласив внутрь. В хижине стоял тяжёлый запах рассохшегося дерева и выделанных шкур. Убранство, состоящее из пары старинных кроватей с матрасами на соломе, грубого самодельного стола, пары стульев и плетёных из травы матов на полу, освещал тусклый огонь в очаге, над которым томился и булькал небольшой казанок.
— Ну заходьте, гостюшки. — улыбнулся дед- Я не богат, но закон гостеприимства помню. Да и внуча просила вас приютить. — при словах о жене старосты в глазах Митьки блеснул печальный огонёк.
Троица села за стол, из найденых в углу ящика и поржавевшего сундука вышли пригодные сидения. Ведьмак сел на один из стульев, идеально подходящих под их с егерем комплекцию. Старик удивительно быстро, для его лет, слазил в погреб и достал небольшой бочонок и ведро с чем-то серо-зелёным, копошащимся и сильно пахнущим речной гнилью.
— Сейчас раки будут. — констатировал он, грохнув на стол бочонок и бросая в бурлящий котелок солидный пучок укропа и ещё какие-то специи. По хижине пополз приятный пряный аромат.
Через четверть часа всё четверо с апетитом разгрызали покрасневшие панцири и обильно запивали элем, с приятной терпкой сладостью в послевкусии. Вернер с Митькой на удивление быстро сошлись характерами и теперь увлечённо обсуждали какой именно способ рыбалки самый что ни на есть верный. Эмиль не пожелал скучать и тоже завёл беседу с Антоаном.
— Говорю тебе, нет ничего лучше, чем рыбу коьëм удить! — улыбнулся Вернер- Удочкой, конечно, тоже неплохо, но не то!
— Хе-х! Всё вы, островитяне, такие. — усмехнулся старик- Рыбачить только копьём, драться топором, а пить рогом покуда не упадешь! Отец то мой, тоже был, с этой… Ну как бишь, ты говорил? Спикерооги! — на лице Митьки проявилось выражение блаженной ностальгии- Да-а… Вот так мужичара был, великан, ну прям как ты, Вернер. Мамка была у него вроде как морской женой. Так что как лето и пираты материк грабят, так он к нам, а как зима домой на острова.
Тухнущий уголь в камине вдруг выстрелил, бросив на лица присутствующих неверный оранжевый отблеск. Поэт поперхнулся элем. В свете затухающего очага он увидел лицо деда. Длинный нос с благородным профилем, широкая челюсть и крупные скулы. Почти всё в точности как у ведьмака. Антоан не был уверен была ли это правда или всего-навсего игра подогретого алкоголем воображения.
— А как, говоришь, звали твоего батюшку? — невзначай поинтересовался он.
— Олафом звали.
Бард быстро перевёл взгляд на Вернера, но ведьмак не повёл и бровью.
Антоану снова не спалось, кошмар по прежнему мучал его. В очередной раз открыв глаза посреди ночи он заметил что лежанка Вернера пуста.
Октябрьская ночь оказалась на удивление приветливой к позднему гостю. Повлёкшие в предрассветной темноте кроны тихо перешептывались под дуновениями прохладного ветра.
За деревней, где маленькая не названная речка образовывала заводь сидел ведьмак. Тусклый костерок горел у его ног.
— Что, тоже захотел в тайное общество "неспящих"? — пошутил поэт. Ведьмак весело хмыкнул.
— А может это я его основал, пока ты дрых без задних лап?
— Может. — согласился юноша, подсаживаясь к костру. Разговор пошёл сам собой, ни о чем и обо всём в мире.