От лица барда отхлынула кровь.
— Да… Я… Я, вообще то про пожары. — тихо оправдался трубадур.
— Тоже нет! — ведьмак наклонился к нему и тихо произнёс- Скорее всего все кто будет рядом с лесом когда он покажется погибнут. А я никак не смогу этому помешать, да и не стану. — Вернер хлопнул парня по плечу и хитро подмигнул. В памяти всплыли слова старого егеря о Гойке и его людях.
— Порой ты просто гений паскудных планов!
— Война меня многому научила. — согласился Вернер.
К полудню всё было готово. Местные заперлись в домах, а гвардия подготовила вёдра, лохани, лопаты и всё что могло бы помочь в битве с огнём. Три ближайших дерева обложили толстыми пучками сухой соломы.
Ведьмак, уже выпивший элексиры, вглядывался во тьму леса. Мелкие судороги дергали его пальцы, а на мертвецки белой щее медленно и ритмично вздымалась артерия.
— Шо, кохда начинаем то? — нервно повторял староста, хватая то лопату, то полное ведро.
Ведьмак не посмотрел на него и ничего не сказал. Он поднял руку, искривил пальцы и вперёд рванулась стена огня. Солома занялась в мгновение ока, за ней высушенный ковёр из палых листьев. Пламя взметнулось, загудело, кинулось во всё стороны. Вспыхнули лысеющие кроны ближайших деревьев, за ними огонь охватил стволы. Сырое дерево шипело и стреляло во всё стороны дымящимися оранжевыми снарядами. Пожар рванулся в глубь леса. От искр вспыхнула крыши срая, а за ним и дома.
— Тушите! Тушите, мать вашу! — орали вокруг. Но ведьмак стоял неподвижно. В воздухе он уже ощущал удушливую вонь трупов и болота, слышал как за гулом пламени нечто скользит по траве почти бесшумно, чувствовал как дико забился медальон под панцирем. Люди вокруг кричали и суетились, напрасно. Ни один из них не знал что упускает последнюю возможность сбежать.
Бушующее пламе вдруг угасло, в единый момент пожар исчез, оставив за собой только погасшие угли и почерневшую землю. Вернер сделал в воздухе несколько сложных пасов и скрестил предплечья. Перед ним вырос полупрозрачный щит знака гелиотроп, как раз вовремя. Из пучины обожжённых стволов со скрипом и треском рванулись корни. Толстые и заострённые они мгновенно пронзили троих, стоящих ближе к ведьмаку. Ещё четверо погибли от свесившись сверху законченных, но неимоверно гибких ветвей, обвивших их шеи или переломам рёбра.
— Бе-е-жи-и-м! — раздался нечеловеческий вой Гойки. Староста и оставшаяся дюжина гвардейцев с визгом перепуганной свиньи бросились назад, в глубь Аарделы. Два корня предназначенные Вернеру врезались в защитный купол. Тот ответил гулким звоном, задрожал и лопнул, породила волну в щепки разнесшую оба кола.
На потемневшие ветви один за одним сели чёрные толстые вороны. Их черные глазки неприрывно следили за ведьмаком. Он отвечал тем же, медленно вытягивая из-за спины серебрянный клинок.
Нанизанные и подвешенные трупы синхронно раскрыли глаза. Антоан, проникший к щели в ставнях вместе с Эмилем, почувствовал как на руке мага дыбом встали волосы. Мертвецы разинули рты, откашлялись и отблевались кровью и запели.
— Год назад пришла толпа…
Лес со мною подожгла…
Запеклись мои друзья.
Лишь один остался я!
Ведьмак закрутил остриём восьмёрку.
— Не пойму как смели черви,
Взбунтоваться против тьмы!
Божество в лесной утробе.
Поглотит ваши умы…
Ведьмачок…Ведь был урок…
Кровью, требухой людской!
Что не стоит шутить с богом,
Но теперь ты предо мной!
— Меня… Сейчас… Вырвет… — пробулькал Эмиль и тут же отпрянул от окна.
— Великая Матерь, умоляю, пошли нам спасение… — тихо молился Митька, пропавший к другому окну.
А хор мёртвых голосов продолжал.
— Эх, ведьмак, не взял ты в толк…
Что свернув в мой лес густой…
Совершаешь ты ошибку!
Попрощайся с головой!
Из чащи медленно ступая по пеплу вышел Чащебная смерть. Леший был на три головы выше даже великанов вроде Митьки и Вернера. Сухая зеленовато-бурая кожа складками обтягивала выпирающий скелет. Бедра опоясывала нечто на манер туники из медвежьей шкуры, перехваченная толстой конопляной вкрëвкой на поясе. Тут и там Чащебную смерть покрывало пятна пышного мха. Одно из таких заползло на свисающий с тонкой длинной шеи амелет, засушенную человеческую голову с ощеренными зубами. На голове отсутствовали уши, которые легко было отыскать, если поднять глаза на ужасающую голову твари. Пожелтевший и треснувший у пустой глазницы лосинный череп венчала почти корона. Исполинские рога с вырезанными на них рунами, бессмысленными закорючками и множеством подвесок, в основном лапы мелких зверей, человеческие палицы и уши. Хор мертвецов взял финальную ноту.