— И это ещё не всё. Геннадий, если бы вы знали сколько раз в день ко мне обращаются известные деятели культуры, всякие певцы, и представители творческого бомонда. И кроме положенных им спец пайков, каждый из них просит у меня выделить им дефицитные продукты и иностранный алкоголь для проведения бесконечных банкетов, юбилеев и всяческих важных мероприятий. И почти каждый раз я им не отказываю и поскребя по сусекам, выделяю всё необходимое, при этом не, только не забирая с них лишней копейки, но зачастую и оплачивая часть товара из фондов предприятия или личного кармана. Эх чувствую я, что, когда-нибудь это всё выйдет мне боком — проговорил директор и опрокинул в себя очередной кофейный стаканчик пятизвёздочного.
Если честно, то я знал историю его жизни. Знал, что Соколов воевал в Великую Отечественную и даже потом недолго сидел, будучи оклеветанный. А потом, когда его полностью оправдали он вышел и начав жизнь с чистого листа.
В результате стал руководителем одного из самых известных в стране торговых гастрономов и десятка его филиалов. И насколько я понимаю он как раз не только жил сам, но и давал жить другим, при этом не обделяя и простых советских граждан.
А через четыре года, когда Брежнева похоронят, Юрий Константинович Соколов закончит очень плохо. Его приговорят к высшей мере и расстреляют за систематические взятки и крупные финансовые махинации. А если короче, то медленно гниющая система, приняла в себя весьма талантливого и исполнительного руководителя, использовала его по полной, а затем попросту сожрала, когда это стало необходимо по политическим причинам, сильным мира сего.
И как не странно, но мне было его по-человечески жалко, ибо директор Елисеевского гастронома стал заложником той ситуации, в которую попал в тот момент, как только занял эту должность. К тому же как человек, он был мне даже симпатичен.
— Так что вы об этом всём думаете? — спросил директор и наконец взяв себя в руки, заставил отставить бутылку коньяка в сторону.
— А что тут думать, надо делать дело. Как говорится, «куй железо, не отходя от кассы» — заговорщицки проговорил я и указал на длинный стол для совещаний. — Юрий Константинович, сегодня после работы, вы должны будете провести именно здесь внеочередное собрание коллектива. Тему собрания определите сами, но есть одно условие, она не должна быть напряжений. То есть никого пропесочивать сегодня точно не стоит.
— И как это нам поможет? — спросил директор.
— Потом увидим — ответил я. — И кстати собрание, это не всё. Сразу после него, вы должны будете оставить в кабинете тех, кто в курсе определённого рода дел. То есть здесь останется, один костяк коллектива. Откровенных бесед вести не обязательно, но тут вам придется втянуть в разговор каждого присутствующего.
— Хорошо я это сделаю — пообещал хозяин кабинета.
— Вот и отлично, а теперь покажите мне свою потайную комнату Али-Бабы — проговорил я и указал на отделанную деревянными панелями стену, за которой мой теневой призрак обнаружил вытянутое помещение с кожаным диваном, телевизором и огромным шкафом с книгами.
Глава 28. Пешка
Битцевский лес.
Хлебный фургон ликвидаторов остановился недалеко от облагороженной части Бицевского леса. А едва он замер, майор Нечаев отстегнул автомат от тактического подвеса и положил его на сидение рядом с притихшим Доцентом. Затем поправил форменный китель и надев фуражку, выпрыгнул наружу. За ним выбрался старший группы зачистки капитан Кремнёв, и принялся подозрительно зыркать по сторонам.
— Кремень, только давай без резких движений. Я просто выйду и поговорю с ним пять-семь минут, не больше — негромко предупредил Нечаев.
— Но товарищ майор, я жопой чую, старик какую-то мутную херню затеял. Раньше он появлялся на горизонте, докучал расспросами и донимал всех своими подковырками, а сегодня с утра, во время телефонного разговора с батей, сорвался на крик. Ох, чую я, не к добру это всё.
— Да ладно капитан, прорвёмся. Я знаю по какому поводу весь кипишь, так что этот разговор необходим всем. Тем более академик лично, попросил наладить контакт со светлым.
Нечаев кивнул в сторону ровненьких рядов деревьев, за которыми на лавочке сидел седовласый старикашка, неотрывно разглядывающий шахматную доску.
— Я приготовлю группу. Если что, нам туда добежать полторы минуты.
— Ты же знаешь, с этим светлым полторы минуты могут легко превратиться в сутки — проговорил Нечаев и вытащив из кобуры «Стечкин», ещё раз проверил полон ли магазин.
— Знаю я этих светлых. Вот из-за этого и опасаюсь — недовольно проворчал Кремень.
— Всё капитан, живо в фургон. И ещё раз предупреждаю, увидишь что-то необычное не лезь, пока я сам не подам сигнал.
Отдав последние распоряжение, майор спрятал «Стечкин» в нестандартную кобуру. Затем отряхнул китель и направился в сторону длиннющей аллеи. А уже через минуту он стоял рядом с лавочкой, на краю которой сидел старикашка и неотрывно смотрел на совершенно пустую шахматную доску.
— Простенькая игра — неожиданно изрёк он. — Зачем все эти ограничения? Всего восемь клеток на восемь. Не вверх, не вниз фигуры не ходят. Нет порталов, нет левитации и ухода в невидимый спектр.
— Зато клетки белые и чёрные, всё как вы любите — сказал майор и в этот момент старик оторвал взгляд от доски и с претензией уставился на него.
— Градация по цветам, это тоже ограничение. Не все чёрные такие уж чёрны, и не все белые безумно любят находиться на светлой стороне — уверенно сказал он.
— Вам виднее — проговорил Нечаев и в этот момент заметил кучу шахматных фигур, разбросанных по траве подле лавочки.
— Вот именно, что мне виднее. А вы люди, своими неразумными действиями мешаете установить стабильность — с претензией выдал старикашка.
— Пресветлый, пожалуйста говорите, как есть, не темните — попросил майор, которому сильно надоела эта вылезающая наружу театральщина.
— Ювелир пропал. Причём совсем, словно его изгнали из этого несуразного мирка — вроде как спокойно проговорил старикашка и майор первый раз услышал, как от прорывающейся злости, скрепя зубы светлого.
— Как я понял это тот самый Ювелир? — переспросил Нечаев, внезапно осознав, что всё намного серьёзнее чем он думал.
Ювелир, всегда был табу для ликвидаторов, несмотря на его специфическую квалификацию. Его не трогал Комитет Государственной Безопасности, а сам академик Капица, хоть и не любил об этом рассказывать, не раз обращался к нему за консультацией.
— Да, тот самый. И кстати он, наверное, больше всех радел об неукоснительном соблюдении тройственного договора. — недовольно отчеканил старик и подняв с лавочки трость с серебряной головой журавля, воинственно воткнул её острый кончик в землю.
— И вы решили, что это сделали мы?
— А больше и некому — с обвинительной интонацией, презрительно выплюнул старик. — В логово Ювелира, тёмным хода нет, к тому же в том месте где он пропал, видели призрака. И им был Ведьмак.
— Не понял. По моим данным, вы лично сообщили академику, что Ювелир причастен к пропаже молодого ликвидатора. Причём вы попросили, чтобы последствия его исчезновения не затронули вашего старого друга. А теперь вы обвиняете уже нас в обратном.
— Он точно там был. Я лично обнаружил след — выпалил светлый и резко встряхнул тростью. Майор ничего не успев сделать и тут же оцепенел. Следом почувствовал, как его начало мелко трясти и увидел, как из его офицерского планшета, выскользнул язычок, состоящий из белого песка, начавшего осыпаться на шахматную доску.
— А вот и ещё одно доказательство — обвиняя, прорычал старик и его глаза грозно засветились.
— Значит Ведьмак, чисто наш. Очень интересно получается — просипел Нечаев, едва почувствовав, что снова может приоткрыть рот, при этом он сделал вид что не замечает опасных световых эффектов. — Насколько я помню, это именно вы предложили зачислить младшего лейтенанта Строева в роту ликвидаторов. Затем именно вы внимательно следили за его злоключениями и насколько я знаю даже немного ему помогли. А теперь получается, что вышедший из-под контроля Ведьмак чисто наш.