— Дедушка Магди, ну раз ты так уверен в этом, может, тогда не будешь мешать и уйдёшь, вместе со своими воинами? — предложила мать волков.
Магди призадумался, и я почувствовал, как тёмная энергия начинает вокруг него концентрироваться. Пауза, взятая на размышление, длилась больше минуты. И хотя он просто стоял, я чувствовал, как он сканирует окружающее пространство, пересчитывая варианты.
В определённый момент он набрал столько силы, что я увидел его истинный облик. Немигающие змеиные глаза и пупырчатая кожа, подсказали, что в прошлой жизни дедушка Магди был опасным существом, лишь отдалённо походившим на человека.
— Хорошо, я уйду, но потом я покараю каждого — неожиданно изрёк Магди и резко развернувшись, направился в сторону горной тропы. Стоявшие за ним аксакалы и полсотни душманов последовали за ним.
Когда напряжение немного спало, волчица вперила неприязненный взгляд в Амина и обратилась ко мне.
— Вскоре Магди вернётся с подкреплением. Через два-три часа у него будет не меньше тысячи штыков. Но самое страшное — он наверняка позволит этим подлым кровососам выползти из своих глубоких нор. Так что у тебя, русский, около часа, чтобы попытаться убрать эту трещину.
Волчица указала на пространство между чёрными скалами, куда никогда не падала ни одна снежинка.
— А потом мы с тобой, враг волков, обязательно поговорим.
Когда она отошла в сторону, наша группа направилась к постройке с оборудованным пунктом связи. Карзай с Джаббаром освободили своих людей. Я же, чувствуя, что надо спешить, коротко рассказал Амину, что мне конкретно от него надо.
Сегодня политик осознал, насколько мизерно стоит его жизнь, так что почти не сопротивлялся. Судя по тому, что я чувствовал, несмотря на природную изворотливость, президент Афганистана понимал, другого выхода у него нет. И это меня вполне устраивало.
Закончив с ним, я подошёл к двойнику доктора Каца. Под порывами морозного ветерка он окончательно очухался и теперь сидел возле догоравшего очага и с пониманием следил за приготовлениями связистов.
— Это не мой мир, — произнёс он тихо.
— Не ваш, — подтвердил я.
— Молодой человек, у меня фотографическая память, и я вас точно никогда раньше не встречал. Но есть ощущение, что я вас знаю целую вечность. После того как я попал сюда, я каждую ночь вижу чужую жизнь. Скорее всего, это обрывки жизни моего здешнего двойника. Москва почти моя. Я узнал Боткинскую больницу, где изначально должен был работать после интернатуры, но уступил место своему сокурснику.
— Доктор Кац, так уж получилось, что ваш местный двойник — мой лучший друг. Он не раз спасала меня от неминуемой гибели. Изначально именно из-за того, что вас перепутали, меня отправили в Афганистан — честно признался я.
— Ну раз это не мой мир, скажите, можно ли мне попасть в свой. А то там у меня остались очень важные, неоконченные дела.
— Если отсюда и есть путь в вашу реальность, то он только один. — Я указал на крохотное окошко, через которое был виден разлом.
— Думаете, я смогу пройти?
— Не уверен, но если захотите, то можно попробовать.
Встав у окошечка, Кац уставился на разлом и на пару секунд призадумавшись, утвердительно кивнул.
— Значит, мне просто нужно туда войти — сказал он и повернулся к двери, но я его придержал.
— Артём Абрамович, не спешите, у нас есть время на подготовку. А пока, если можно, расскажите вкратце, что происходит в вашей реальности? И самое главное, я хочу знать, почему вы особо не удивляетесь тому, что происходит вокруг?
Двойник Каца не стал сопротивляться и пока я собирал ему припасы и одежду, принялся рассказывать о своих злоключениях и о том, как он сюда попал. И чем больше он рассказывал, тем больше я подмечал пересечений и всяких интересных фактов.
В его реальности не было аномалий, но существовали проходы в очень опасную, теневую изнанку мира. Там не было иных, но были люди, использовавшие изнанку во вред.
Выслушав, я отказался от первоначального плана, одеть дока в тёплую одежду, дать с собой припасы и всучить пистолет. Пришлось собирать его как на войну. В результате через десять минут передо мной стоял Кац, облачённый в бронежилет и забитую магазинами разгрузку, снятые с людей Джаббара. Кольт Карзая в кобуре, трофейный автомат афганцев в руках — он смотрелся грозно, как оживший кошмар.
Как я подметил, за оружие доктор Кац взялся с удовольствием, и на это имелись веские причины. После описания его злоключений с одним московским «Участковым», я признал в последнем своего старого знакомого. По некоторым приметам выходило, что этот «страж порядка» провалился в реальность Каца прямиком из нашего мира, словно угодил в петлю времени — причём прямиком в восьмидесятый год, московской Олимпиады.