Похоже, этот разлом не просто пронзил ткань пространства, энергетические артерии и течение времени. По какой-то причине он пронзил невообразимое количество параллельных миров, оставив в них свой отпечаток.
Внезапно меня озарило: да если научиться этим пользоваться, я смогу попасть в любую из реальностей или вернуться в ту, где меня сначала предали, а потом убили лучшие друзья. По всей видимости, изначально, мой теневой образ, каким-то образом смог проскочить через нечто подобное и занять тело погибшего двойника в этом мире.
Покрутив в руке обломок клинка, я осознал, что дороже него, навряд ли что-то держал в руках. Скорее всего, даже целый мир, стоит намного дешевле этого артефакта. Как толь я это понял, моё внутреннее хранилище, наполнилось до краёв энергией. Я снова почувствовал то, что ощущал в осколке джиннов, когда меня распирало от океана полученной силы.
Это было то самое могущество, к которому стремились иные. Получив пристанище в этом мире, они помнили, как это может быть, и желали вернуть былое. Подпитка энергией была столь колоссальной, что я всерьёз задумался о возможности в будущем «двигать горы и пускать реки вспять».
Поддавшись порыву, я легко взмыл на пару метров над землёй и завис, паря в разряженном воздухе.
Большая часть сознания ликовала, принимая этот дар. Но в самой глубине подсознания зашевелился червь сомнения, пробившийся сквозь триумф момента. Его голос прозвучал моими же губами:
— Ведьмак, а на кой чёрт тебе это всё нужно?
Заданный самому себе вопрос вызвал бурю воспоминаний. Рыжая пиромантка, медсестра Наташа, доктор Кац, Доцент…
Образы, друзей и врагов замелькали перед глазами, и до того, как я смог сам себя заставить их вычеркнуть, рука со всех сил швырнула обломок клинка в разлом.
В тот же миг меня захлестнула волна запоздалого сожаления. Я рухнул на землю и стал свидетелем угасания аномалии. Не меняя формы, она сжималась, превращаясь в точку, пока не исчезла бесследно, издав звук, похожий на стон рвущейся струны.
Энергия по-прежнему меня переполняла, но теперь я понимал, что это мой предел, и выше уже не подняться.
— У тебя получилось — прошептал стоявший невдалеке Джаббар. — А я не верил.
— Ну это мы ещё «будем посмотреть», что там у меня получилось — ответил я, при этом напрочь выметая из головы все мысли об упущенных возможностях. — Пойдём, дружище Джаббар, наверняка Амин уже закончил толкать свою пламенную речь.
Повернувшись, я увидел мать волков, кутающуюся в рваную и забрызганную кровью, белую накидку. Вокруг неё замерла её уменьшившаяся на треть стая.
— Серая, спасибо за помощь — поблагодарил я вполне искренне, и волчица зло оскалилась.
Я почувствовал, как она с трудом себя удерживает, чтобы не натравить на меня потрёпанную, но по-прежнему смертоносную стаю.
— Мы выполнили свою часть договора и заодно поквитались со старыми врагами. Как я вижу, ты тоже не обманул и выполнил свои обещания, — сказала она и кинула заинтересованный взгляд на то место, где раньше находился разлом. — Получается, мы исполнили своё предназначение, но это не означает, что ты расплатился по старым долгам. Так что знай, Ведьмак, когда-нибудь ты встретишься, либо со мной, либо с одной из моих сестёр. С тебя спросят за всё.
Выслушав угрозу, я кивнул и после того, как оборотни нехотя расступились, направился в сторону каменного строения, с торчавшей над ним длиннющей антенной.
Уже подходя к радиоточке, я не услышал, а скорее почувствовал, как меня кто-то ментально окликнул. Резко обернувшись, я никого, кроме Джаббара, и скрывающихся в тенях волколаков не заметил. А потом от того места, где раньше находился разлом, донеслось слово, означающее благодарность.
До меня сразу дошло, что это кто-то неизвестный, поблагодарил меня за брошенный в разлом обломок клинка. И в этот момент почувствовал, вполне возможно, мы когда-нибудь пересечёмся.
48 часов спустя
Одна из трёх вертушек МИ-8, афганских ВВС, словно отбившаяся от стаи птица, отделилась от группы, держащей курс на Кабул, и, пойдя на снижение, начала клевать землю в его пыльных пригородах.
Не касаясь брюхом обожжённой солнцем земли, военный вертолёт застыл хищной стрекозой в двух метрах над заброшенным пустырём и выплюнул из своего чрева фигуру в советской полевой афганке и лихо заломанном голубом берете.
Разумеется, это был я.
Как только МИ-8 улетел и осела пуль, из-за сараев выехал армейский «Козлик». Едва автомобиль затормозил, двери распахнулись и под афганское солнышко вышли четверо. Гадюка, Доцент и капитан Кремнёв немного отстали. А кинувшаяся на меня Рыжая бестия, с разгона запрыгнула, едва не опрокинула на каменистую земельку.