Пройдя сквозь стену, теневик очутился в обычном афганском подворье, огороженным со всех сторон высоким дувалом. Каменная изгородь сращивалась с сараями и примыкала к дому. Под хлипким навесом разместилась дюжина душманских лошадок. А на небольшой башенке, рядом с установленной выносной антенной, замер один из душманов. Он, любовно поглаживая лежавшую на камнях трёхлинейку, оборудованную снайперским прицелом, и внимательно всматривался в туман, обволакивающий соседние постройки.
Поднявшись на площадку караульного, я осмотрелся, но кроме кривой улочки и контуров соседних домов, ничего не рассмотрел. С одной стороны, туман был чуть темнее. Похоже, там вздымались скалы, нависающие над горным поселением.
Поняв, что так местоположение определить не удастся, я прислушался и сквозь фырканье жующих лошадей и блеянья овец, услышал отголоски яростного спора, доносящиеся из дома.
Рванув к строению, я хотел пройти сквозь перетянутую железными полосами, деревянную дверь, но инстинкт заставил притормозить. Учуяв опасность, я осмотрелся и заметил простенькую пентаграмму, начертанную перед порогом. Я не знал, что это, но заметил на основных линиях, тот самый серебристый порошок, что изгнал моего теневика в прошлый раз.
Изучив ловушку, я не решился лезть сквозь стену. Пришлось отправить теневика в обход дома. Скользнув в узкую щель между дувалом и стеной, моя бесплотная тень добралась до небольшого окошка, оставленного для вентиляции очага в самой большой комнаты.
Нижняя часть квадратного проёма, была посыпана серебристым порошком. Это напрочь убило любое желание проникать внутрь дома, но не помешало прислушаться к спору, который вёл сидящий на роскошном ковре предводитель банды, с современной рацией, западного производства.
Главарь сидел к окошку спиной и периодически эмоционально взмахивал руками. Говорил на английском, но периодически переходил на один из афганских языков. Понять, о чём идёт речь, удалось легко.
— Брат, я должен был это сделать. Амина не зря прозвали двуликим. Ему нельзя доверять. Он обагрил свои руки кровью друзей, даже больше чем кровью врагов. После этого выполнять все его желания беспрекословно, вредно для нашего общего дела.
Выслушивая неслышный мне ответ из наушника, главарь в сердцах вырвал кинжал из-за пояса и с размаху воткнул его в бараний череп, лежавший на горе тушёного мяса.
— Жертву нельзя приносить там, где этот двуликий шайтан захочет. Русского надо сжечь у разлома, иначе нам не удастся обуздать прорывающуюся оттуда силу.
Он снова замолк, видимо, выслушивая ответ, а его кинжал продолжил вымещать злобу на исходящей паром, бараньей голове.
— Брат, я знаю, что двуликий уже объявил меня отступником и пошлёт за мной солдат на вертолётах! Но я всё равно исполню пророчество старейшин, чего бы мне этого ни стоило.
Выкрикнув нечто невразумительное, главарь посмотрел на начавший искриться кинжал и одним ударом разрубил бараний череп напополам. Затем он, щёлкнув тумблером, вырубил рацию и зачерпнул пальцами пригоршню дымящихся мозгов.
Раздавшееся чавканье тут же прервалось, и главарь вырвал знакомый мешочек из-за пазухи расшитого золотом халата. Я понял, что теневика учуяли, и заставил его просочиться прямо через ограду. Скрывшись в молочном тумане, одинокая тень смогла отдалиться от местоположения доктора Каца нас сотню метров и бесследно растаяла. А я провалился в обычный сон, лишённый каких-либо сновидений.
Не знаю сколько я пролежал на панцирной сетке, но разбудили меня грубовато. Забежав в палатку, ротный писарь с разгона ударил по кровати сапогом. Открыв глаза, я увидел его набученное лицо и грязный от работ бушлат. Затем окинул взглядом спокойно спящих бойцов своего отделения. Похоже, он специально разбудил только меня.
— Турист, давай зенки протирай и пулей в штабной вагончик. Тебя к себе командир роты требует. Ну чего сидишь как тормоз, я сказал ноги в руки и бегом.
Всклокоченный писарь говорил громким шёпотом, явно опасаясь разбудить старшего сержанта Кривоносого. В подтверждении своих полномочий он хотел тут же схватить меня за шкирку и помочь подняться. Однако я, действуя в автоматическом режиме, перехватил его протянутую руку за рукав бушлата. Резко встав, я потянул писаря на себя и немного отклонившись, пропустил мимо потерявшее равновесие тело. Затем услышал за спиной звук столкновения писаря с кроватью и направился к выходу из палатки.