Воспользовавшись моментом, я закрыл глаза и принялся обдумывать последнюю порцию информации, выданной профессором Дадаевым в конце разговора. То, что он сказал, не радовало. Получалось, что прямо сегодня я должен влиться в ряды роты десантников, как обычный солдат, сверхсрочник, переведённый из другого подразделения. Боюсь, военнослужащим, отправляющимся в Афганистан, такой прикомандированный подарок, по душе не придётся. Однако другого пути, быстро и главное незаметно, попасть в Кабул, не имелось.
Как пояснил Дадаев, попасть нужно именно незаметно, под видом обычного бойца Советской Армии. Причины подобной секретности оказались банальны. О моём появлении за речкой, не должны узнать ни в ГРУ, ни в КГБ. Вариант заехать в качестве советника или просто младшего офицера автоматически отпадал. Ведь каждого из них, перед выдачей разрешения на въезд в Афганистан, множество раз проверяют по всем статьям.
А так как мусульманский батальон, для подобных целей не подходил по объективным причинам, меня решили перебросить в рядах девятой роты 354 гвардейского полка, воздушно-десантных войск. Тем более, командир именно этого подразделения, был как-то связан со службой ликвидаторов и чем-то им обязан.
Кстати, насколько я помню из истории СССР, в прошлой жизни, именно девятая рота, этого полка, принимала непосредственное участие в штурме дворца Амина. Думаю — в моём случае, это точно несовпадение.
Разумеется, я спросил у Дадаева, по какой причине надо соблюдать подобную степень секретность? Профессор назвал две причины. Первая звучала так: моих кураторов строго предупредил кто-то из кремля, что привлекать смежные силовые структуры к секретной операции, строго запрещено. В Москве подозревали нескольких комитетчиков с большими заездами на погонах в ведении своей игры в Афганистане. Кроме этого, существовало подозрение, что кто-то из работающих в Афгане советских специалистов, замарал себя связями с иностранными разведками.
Если честно, то в это поверить было несложно. Ведь именно КГБ несколько раз ставили мне палки в колёса. Сначала лейтенанта Строева не допустили к обучению в институте комитета. Затем хотели выгнать из МВД с волчьим билетом. Потом меня и вовсе арестовали, допрашивали и подставили под нападение представителей серой стаи.
Впоследствии комитетчики вели себя не совсем адекватно. В открытую это никто не признал, но насколько я понял, представители именно этой структуры, настояли на моём заключении под стражу и отправку в колонию строгого режима на неопределённый срок.
Кроме этого, существовала вторая причина, выбора именно тайного способа проникновения в Афганистан. Это потусторонняя составляющая.
Проявители большинства земных государств знали про иных. И для контроля популяции подселенцев и борьбы с потусторонними аномалиями привлекали к службе одарённых людей. В Афганистане знали о существовании специальной службы ликвидации у северного соседа. И конечно же, никто не хотел, чтобы подобные специалисты проникали на их территорию.
Специальная служба строго следила, чтобы в составе ограниченного воинского контингента, гражданских специалистов с советников, подобные личности не попадали. Именно из-за этого, наши измеряли потусторонний фон на чужой территории с самолётов.
Я понимал всё это и, разумеется, принял все условия. Главное, попасть в Афганистан и найти доктора Каца, а потом война сама план покажет.
Ровно через полчаса из подвальной душевой вышел помытый и побритый солдатик. Облачённый в начищенные сапоги и полевую форму эксперименталку, песочного цвета. Впоследствии прозванную в Союзе афганкой. Воротничок кителя подшит. Ремень висит на пузе, как у дедушки. Конечно, на срочника я не тянул, но за сверхсрочника меня принять вполне возможно.
На пороге меня встретил майор Валиев с помощником. Они вручившим мне вещмешок, танковый бушлат песочного цвета и солдатскую шапку-ушанку с красной звездой. А после того, как я это всё надел, мне выдали приписные документы, двести рублей разнокалиберными купюрами и воинский билет. Развернув немного потёртую, красную книжечку, я увидел свою фотографию и зачитал записи вслух:
— Рядовой Строгов Геннадий Петрович. Воинская должность, старший стрелок. Гражданская профессия — водитель. Категория — А. В. С. Д.
— Твою фамилию немного изменили, остальное оставили как есть. Так тебе будет легче освоиться. В вещмешке сухпай на двое суток и всё, что положено иметь советскому военнослужащему. Основная легенда, тебя временно перевели из транспортного батальона, расположенного в пригородах Воронежа, в десантное подразделение. Надеюсь, ты с грузовиком справиться сможешь?
— Я и с БТР и БМД смогу справиться — ответил я вполне уверенно, так как знал, посади меня даже за рычаги советских танков этих годов — точно справлюсь.
— Это хорошо.
Майор удовлетворённо кивнул.
— Меня интересует, как будем осуществлять связь? — спросил я об одном из основных аспектов.
— Связь только через командира роты капитана Должанского. Он будет лично передавать устные сообщения нашему человеку. Но только сам к капитану не вздумай соваться. Он мужик сложный, и ему это всё не особо нравится. Мы договорились, что он тебя сам будет периодически дёргать и припахивать. А ты этими моментами пользуйся.
— А как насчёт спецсредств и оружия?
— Сейчас ничего не получишь. Пользуйся тем, что выдаст интендант на аэродроме. В Афгане, если понадобится достать что-то особенное, обращайся к капитану Должанскому. Остальное по его усмотрению. Ведьмак, тебе всё ясно?
Услышав свой старый позывной, закрепившийся за мной в прошлой жизни, как раз в Афганистане, я ухмыльнулся.
— Так точно, товарищ майор.
— Ну раз точно, пора выбираться из подземелий. Внутри вокзала тебя ждёт майор местной комендатуры. И давай поспеши, а то грузовики уже подошли, и рота десантников скоро начнёт погрузку.
Майор с красной повязкой на рукаве, ожидал меня у выхода из туннеля. Отдав ему честь, я потянулся к карману, чтобы предъявить документ. Он отмахнулся, приказал следовать за собой и направился к боковому выходу.
А через пятнадцать минут быстрого шага мы добрались до площадки, расположенной подле одного из привокзальных складов. На ней десантники загружали баулы и ящики в армейские грузовики. Здесь майор подвёл меня к высокому капитану.
— Капитан, принимай прикомандированного водилу, про которого ты час назад спрашивали.
Офицер комендатуры указал на меня.
Капитан небрежно поблагодарил майора, и тот, развернувшись, направился к зданию вокзала.
После этого оценивающий взгляд матёрого гвардейца десантника прошёлся по мне. Судя по выражению лица, Должанского не особо радовало появлению прикомандированного бойца, успевшего явиться до окончания погрузки.
— Лейтенант Капустин — позвал он, и из кабины ЗИЛ-130 выскочил молодой старлей.
Он тоже меня придирчиво осмотрел и недовольно хмыкнул.
— Это тот самый прикомандированный? — тут же догадался Капустин.
— Да. Принимай кадра. Припиши его к первому отделению, второго взвода.
Услышав приказ, старлей удивленно поднял брови.
— Так у меня в первом разведывательном, полный комплект. Собраны одни отличники боевой и политической подготовки.
— Саша, делай, что говорю. Так надо для дела. Да и лишний механик-водитель, тебе во втором взводе не помешает. Командование обещало в Афганистане подогнать несколько грузовиков. Будет кого за баранку посадить.
Вот так просто меня приписали к первому отделению, второго взвода, девятой десантно-штурмовой роты. Бумаги о переводе принял ротный писарь. Он же прямо на груде ящиков, записал данные в журнал, каллиграфическим почерком. При этом я заметил, как узнавший о моём переводе десантник, недовольно на меня косится.
После этого лейтенант Капустин отвёл меня к одному из Зилов. Приказал приостановить погрузку опечатанных ящиков, скинувшим кителя десантникам, и указал на меня.