Заметив, что вернувший нас вертолёт не улетел и по-прежнему стоит на площадке у боксов, я направился прямиком туда.
Рядом с МИ-8 крутился пилот с парой механиков из местных. Им помогал наш горный проводник. Завидев меня, Махмуд подошёл сам.
— Здравствуй шурами Турист. Чего пришёл?
— Пилота желаю поблагодарить, за то, что он нас вытащил. А ещё мне с ним и с тобой кое-какие торговые дела обсудить надо.
— Лично благодарить необязательно. Вертолётчику ваш начальник в чёрном пиджаке, много денег обещал дать после того, как комиссия расследование проведёт.
— Если ждать комиссию, то деньги он нескоро получит — предрёк я и вытянул из вещмешка богато украшенный кинжал в серебряных ножнах. — А я сейчас хочу человека отблагодарить.
Пилот принял кинжал как должное. К тому же оказалось, что он учился лётному делу в СССР и вполне сносно говорит на русском. Я не стал юлить и сказал, что мне надо кое-что узнать и прикупить. А буквально через десять минут мы сидели в бытовке механиков и пили чай вприкуску с цукатами и орехами.
— Первым делом хочу узнать, кто приказал за нами вернуться? — спросил я, после того как были заданы церемониальные вопросы о родне и близких.
— Полковник Фархад Карзай приказал — вполне честно ответил пилот. — Он как узнал о появившихся в долине воинов племенного союза, вместе с солдатами сразу улетел. А потом мне по рации приказал вылететь и осмотреть перевал.
Я чувствовал, что вертолётчик не врёт, но он явно не был уверен, что инициативность оценит афганское руководство. А если учитывать сон, в котором фигурировал полковник Карзай, то в сомнениях вертолётчика имелся смысл. Ему отдали приказ, чтобы потом была возможность сказать, что он сделал всё возможное.
Ведь пилот вылетел скорее вопреки, а не по приказу. Десантникам по сути дела повезло. Вертолётчик решил подобрать с перевала своего дальнего родственника, которого он заметил, облетая горный сектор по караванному маршруту. А потом Махмед, попросил пилота попробовать забрать десантников.
Теперь я знал, что нас отправили в долину на заклание. И если бы не стечения обстоятельств и необходимость полковнику Карзаю создавать видимость отдачи правильных приказов, то тогда бы мы не выбрались.
Контакт с местными установился быстро, тем более я сразу предложил взаимовыгодное сотрудничество. А буквально через полчаса мы с получившим немного афганей Махмудом, направились в сторону КПП.
Меня и в прошлой жизни удивляла афганская деловая хватка. Даже в самые неспокойные времена, когда в пригородах Кабула стреляли и гремели взрывы, в городе продолжал работать огромный базар. Вот и сейчас, когда больше половины страны захвачена повстанцами, но караваны с грузами продолжают течь из одной мятежной провинции в другую. При этом эти караваны проходя через многочисленные блокпосты правительственных войск.
Вообще-то, после ввода ограниченного контингента, предполагалось, что защитой городов и критически важных дорог, займётся Советская Армия. По идее это должно было высвободить афганских военных и позволить им, при помощи наших ВВС и дальнобойной артиллерии выбить бандформирования душманов с занятых территорий.
Однако ситуация в реальности подобным образом не сложилась. Афганские генералы не особо стремились уходить с облюбованных и весьма прибыльных позиций в городах. Так что воевать с душманами, больше десяти лет придётся нашим солдатикам. Отсюда и такое количество цинковых гробов, перевозимых в союз грузом двести на чёрных тюльпанах.
На КПП возникли небольшие затруднения, дежуривший там незнакомый сержант из первого взвода, ни в какую не хотел выпускать рядового Строева с территории аэродрома без сопровождающего. Я не стал спорить и посоветовал ему позвонить в штаб.
А пока он накручивал телефонный диск, я присоединился к Татарину Колобку и Дуплету, охранявшим ворота со шлагбаумом. В это же время рядом крутилась стайка местных пацанов. Они показывали десантникам зажигалки и разноцветные пачки сигарет, явно предлагая совершить обмен.
— Вокруг одни каменные лабиринты лачуг, а зажигалки с сигаретами, сплошная фирма — подивился Татарин. — Одно непонятно, на что пацаны меняться предлагают. У нас ведь ни хрена нет. А что такое наши советские рубли, они не понимают.
— А что здесь непонятного. Вон за ту китайскую зажигалку, пацаны пятнадцать патронов пятёрки просят. Если отдашь полный магазин, они обменяют его на три бензиновые зажигалки. А ещё они на гранаты готовы меняться.
— Гранаты? Ни хрена себе — удивился Витя Дуплет. — А разве боеприпасы можно так просто продавать?
— А ты сходи на местный рынок и сам посмотри. Там целые ряды оружейных лавок. И ассортимент оружия там со всего мира. Конечно, торгашей иногда прижимают, но хрустящие афгани быстро успокаивают местных ментов. К тому же половину того, что афганской армии поставляют из Союза, те почти сразу перепродают повстанцам.
— Это как? Они же с ними вроде как воюют — удивился Татарин.
— А вот так. Когда я тебе цены на патроны объявил, у тебя, у самого глазки заблестели. Наверняка сразу начал думать, где цинк пятёрки можно подрезать. Но сразу предупреждаю, не советую патроны налево пускать. Продадите, и уже завтра эти пули прилетят обратно в ваших сослуживцев. Да и с зажигалочками этими и радиоаппаратурой, надо поаккуратнее быть.
— А с ними то, что не так? — не понял Дуплет.
— Ты у пацанов купишь красивую зажигалку, а она потом у тебя в руках взорвётся через месяц, да пару пальцев оторвёт.
— А минировать то их зачем? — не поверил Татарин.
— Да всё за тем же. Парни, мы для них все здесь враги. И если вам кто-то днём улыбается во всю харю и плов с рахат-лукумом предлагает попробовать, то это не значит, что этот кто-то не захочет вам ночью перерезать глотку.
Выслушав предупреждения, парни начали оглядываться, словно ожидая увидеть крадущегося вдоль колючки душмана с кинжалом в зубах.
— Турист, да чего ты нагнетаешь? — возмутился Дуплет.
— Да ничего я не нагнетаю. Парни, нам во время рейда по горам просто повезло. Ещё чуть и не вернулись бы. А лекцию про то, что нельзя подбирать на обочинах игрушки или красивые коробки, вам скоро ротный сам прочитает.
— Эй, Турист, хватит блокпост морально разлагать. — Вышедший из КПП сержант махнул рукой, требуя вернуться в вагончик. — Командир роты сказал, что тебя можно выпускать одного.
Выйдя с Махмудом с территории аэродрома, мы почти сразу свернули с основной дороги в проулок. Парочка местных пацанов тут же увязалась следом, а один рванул в сторону плотной застройки.
Конечно, это могло быть совпадением, но я в совпадения давно не верил, и потому на всякий случай сунул руку в карман и сжал рукоять пистолета. От преследующих пацанов оторвались легко. Махмуд ругнулся на них и угрожающе постучал по потёртому прикладу автомата. Затем мы прошли между соединяющимися дворами и прикрыли за собой калитку.
А буквально через пятнадцать минут мы добрались до пункта назначения. Это были огороженные железобетонным забором, казармы афганской армии. Именно здесь располагался батальон, раньше охранявший аэродром.
Нужного мне офицера, Махмуд нашёл, пока я трепался с молоденькими солдатиками у шлагбаума. Парни удивились, что я могу с ними общаться на родном им языке и потому были словоохотливы. Офицер тоже удивился, но в отличие от них, насторожился.
Махмуд ввёл его в суть дела, и мне оставалось только найти подход к офицеру. Поначалу он кочевряжился и пытался важничать, но после того, как я показал ему толстую пачку афганей, в нём проснулся торгаш.
— Шурави, то, что ты просишь, очень дорого стоит — заявил он, тем самым дав понять, что заинтересован.
— Дорого стоит то, что ваш батальон должен был оставить сменщикам на территории аэродрома — заметил я и указал на хлипкий навес, под которым стояли несколько армейских грузовиков советского производства.