На третьей картинке краснокожий сидел на золотом троне, вооружённые ракшасы его охраняли, а бесконечные вереницы золотокожих людей подносили полубогу богатые дары.
На последней миниатюре дело происходило в бассейне гарема, где множество синекожих, зеленокожих и золотокожих девиц, всячески ублажали красного полубога.
— Хорошие комиксы, прямо как в журнале Мурзилка, только с порнухой — изрёк я, и Гадюка возмущённо фыркнула.
— Как ты можешь так говорить? Это исторический артефакт из другого мира. Да он просто бесценный! — воскликнула она.
— Раз бесценный, забирай себе. Если вернёмся, будешь из него чай с ромашкой пить.
Упоминание о питье, заставило Гадюку сглотнуть и потянуться к фляжке. Я напомнил ей о строгой экономии, но тоже сделал пару глотков. А когда мы продолжили путь, буквально за следующим барханом обнаружили верхние части двух каменных обелисков, торчавших из песка, между барханами.
Гадюка тут же вознамерилась спуститься и осмотреть находку, но я её придержал. Затем проренгенил песочек и прибил небольшого скорпиона, прятавшегося в тени одного из монолитов.
Осмотр парных примеров местного зодчества, показал, что искусно обработанные куски бело-розового мрамора, идеально обтёсаны со строгим соблюдением пропорций. А вырезанные на поверхности барельефы, чем-то напоминают миниатюры на чаще. Сюжеты были другие, но везде фигурировали воины ракшасы, закованные рабы, голые девицы и сражающиеся люди с разным количеством пар рук. У самой многорукой дамы, сидевшей на каком-то шаре, я насчитал двенадцать верхних конечностей.
Над песком возвышались куски пятигранных монолитов, высотой в мой рост. Скошенные грани на концах, сходились в остриё, с торчавшим из него, оплавленным куском бронзы. По всей видимости, там раньше находилась некая фигура или руна.
На искусно выбитые барельефы, мы насмотрелись вволю. И даже более того, гадюка достала из спортивной сумки фотоаппарат ФЭД и принялась фотографировать каждую сторону пятигранных обелисков.
Я наблюдал за процессом спокойно и возмутился только тогда, когда она вознамерилась немного откинуть песочек, чтобы увидеть ещё несколько барельефов, расположенных ниже. Мне пришлось напомнить спутнице, зачем мы здесь, и буквально оттащить её при помощи страховочного фала.
— Похоже, ты не понимаешь, как это всё важно зафиксировать для науки. Профессор Дадаев оценил бы эти находки.
— Я тоже ценю находки, но жара, количество воды и главное время, не позволяет устраивать археологические раскопки прямо сейчас. Мадам Гадюка, ты случайно, не забыла, в какую жопу мы попали? А подобные обелиски, торчащие из песочка, мы ещё обязательно встретим.
— Да откуда ты это знаешь? — не поверила спутница.
— Всё просто. Судя по расстоянию между ними и расположению обелисков в пространстве, их поставили с двух сторон от некой дороги. Зачем поставили — не знаю. Но если не собьёмся с пути, обязательно обнаружим их двойники.
Моя правота подтвердилась ровно через час. Обойдя несколько опасных участков, аномально насыщенных местной живностью, мы обнаружили два обелиска, торчавших из песка, аж на три метра.
И снова Гадюка с восторгом принялась их изучать. На этот раз она решила фотоплёнку сэкономить и сделала всего один снимок. При этом заставив меня для определения габаритов, встать между монолитами.
Сразу после осмотра, со стороны развалин древнего города, в лицо задул горячий ветерок. Кроме поднятых песчинок, дыхание пустыни принесло аромат тлена и едва заметный шёпот.
Поначалу я подумал, что мне показалось, но спутница всё подтвердила. Она тоже слышала шёпот, произнесённые разными голосами, на неизвестных нам языках. Это бормотание быстро начало надоедать и давить на мозги. Мне помог отвлечься перманентный процесс сканирования, заставляющий сконцентрировать внимание совсем на другом. Спутница переносила давление явно похуже и начала втихаря от меня, прихлёбывать воду.
Через час хождения зигзагами мы снова обнаружили парные обелиски. Эта пара меня заинтересовала даже больше чем Гадюку. Один из монолитов был короче, метра на полтора. Причём укоротили его одним срезом, словно действуя лазером. При детальном осмотре обнаружилось, что бронзовая жила вделана внутрь мраморного монолита и напоминает контактную троллею.
Дальнейший путь начал даваться сложнее. Пришлось дать огромный крюк, обходя слепое пятно, которое я не смог проренгенить. А потом мне пришлось упокоить странное существо, похожее на червя, покрытого каменной чешуёй.
Я заметил кокон заранее, так что, когда червь из него выпрыгнул, распрямляя свёрнутое в спираль тело, был готов. Вскинув автомат, я выпустил очередь, рассёкшую тварь прямо на лету. А когда половинки упали и начали извиваться, Гадюка не выдержала и добавила немного пуль от себя.
Следующую пару обелисков, спутница не стала даже осматривать. Так что мы просто прошли мимо, почти без задержки. Ещё через сорок минут, я указал Гадюке на появившиеся из-за соседнего бархана очередные обелиски, но та лишь отмахнулась. Похоже, жара и шёпот ветра, выбил из неё весь археологический азарт.
После шести часов перехода, в момент обнаружения очередной пары обелисков, спутница рванула к ним вниз по склону, едва не утянув меня за собой. Пришлось ускориться, а когда я её догнал, Гадюка отвязала страховочный фал, устало опустилась на песок в тени монолита и достала фляжку.
— Не трать много воды. Больше питьевую брать неоткуда — предупредил я, но она отмахнулась.
Присосавшись к горлышку, Гадюка осушила ёмкость и вытряхнула последние капли в рот. Я не стал препятствовать, понимая, любое моё возражение приведёт к взрыву эмоций измотанной переходом девушки.
— У тебя за спиной пятилитровая канистра — напомнила мне спутница, с явной претензией в тоне голоса.
— Там техническая вода, сомнительного качества. Если не хочешь подхватить дизентерию, её надо хотя бы вскипятить.
— Ведьмак, дизентерия, это самое малое из того, что меня сейчас беспокоит. — Она указала на горд. — Мы идём уже шесть часов, а эти развалины не приблизились ни на метр. Может это вообще мираж?
— Тебе кажется, что они не приблизились из-за воздействия жары и нещадно пекущего светила. Признаю, из-за оптического преломления, созданного восходящими вверх горячими потоками, воздухом, я изначально, неправильно оценил дистанцию. На самом деле город сейчас стал намного ближе, просто мы ходим зигзагами и это не особо заметно.
— А как ты это непотребство объяснишь? — с претензией изрекла спутница и указала на местное светило. — Вот уже шесть часов, эта золотая штука не двигается по небосводу и висит на одном и том же месте.
— Ну здесь всё просто. Хочу напомнить, что мы сейчас находимся не в нашей реальности. Скорее всего, в этом осколке, местное светило либо постоянно висит на одном месте, либо один день длится десятки тысяч часов.
— Но это невозможно. Ведь это элементарная физика. Если мощный источник света что-то перманентно нагревает, то температура поднимется до критических значений, при которых выжить человеку нереально. Да здесь даже кислорода не должно быть.
Её замечание, заставило ухмыльнуться.
— Я побывал во множестве аномалий и знаешь какой сделал главный вывод?
— И какой же вывод ты сделал? — прорычала недовольная спутница.
— Нельзя накладывать законы нашей реальности, на пространство, существующее, с другой стороны. Давай так, сейчас я предлагаю устроить привал на час. Отдохнём и немного перекусим.
Озвучив предложение, я подошёл к обелиску. Скинул скатку одежды с канистрой и вещмешком, на песок. Отдал напарнице свою флягу и в этот момент заметил большой скол на одной из граней. Несколько искусно вырезанных барельефов бесследно исчезли, оголив бронзовую жилу. Увидев на бронзе ряды смутно знакомых рун, я инстинктивно к ним прикоснулся.
И как только я это сделал, шёпот в ушах затих, а окружающие нас барханы начали растворяться, уступая место совсем иному пейзажу.