Кассиан столько раз летал здесь, что мог бы, наверное, провести этот бой с закрытыми глазами. Но с самого начала что-то пошло не так. Что-то мешало, давило, угнетало, рассеивало внимание. Он чуть не проморгал стандартное начало боя — старт с разных сторон полигона, и дал противнику несколько секунд форы.
Навёрстывая упущенное, Кас поспешил и не смог удержать Джейд в захвате прицела положенное время, необходимое для победы. Та не замедлила воспользоваться его оплошностью. Комаров слышал писк системы предупреждения — но руки так медленно выполняли манёвр, что он не успел вывернуться из захвата. Система засчитала ему проигрыш.
Вместо здоровой злости пришла неуверенность в себе. Что, если только на тренажёре он мог гонять этих девиц в хвост и в гриву, а в реальном бою не годился им и в подмётки?
Вторая стычка оказалась ещё короче. Он сумел сбросить захват, отстрелялся по Джейд болванками, но проморгал залп торпедами, сделанный ею в самом начале боя, и одна из болванок чуть не вышибла его «Гнома» с полигона, что засчиталось бы как двойное поражение.
Кас собрался с духом и в третьей стычке вцепился в Джейд, как бульдог, с неимоверным трудом добившись победы. Но счёт по трём боям был 2:1 в пользу ведьмы.
В ангаре царила мёртвая тишина. Звено Комарова не верило своим глазам: их лидера словно подменили! Он никогда не делал таких глупых, детских ошибок, это было невозможно!
Нима открыла чат с Ведьмаком, вбила два слова: «Наших бьют!» — и отправила, пока не передумала. Мало ли на что командир поспорил на этот бой…
— Вот истинная мощь Ковена, — тихо проговорила Эмеральд. — Твой лидер проиграл, Ведьма, и ты сейчас ничем не отличаешься от капризного ребёнка, ведь ты не хочешь принять ответственность и повысить шансы человечества на выживание… и ценой чего? Стать чем-то большим, чем простая человеческая самка?
— Не хочешь думать о человечестве, так подумай о своих друзьях, — подхватила Джейд. — Когда они будут сгорать в кокпитах, их несомненно утешит мысль, что Лита Рейвен решила остаться обычным человеком.
Их слова безжалостно били в самую суть без того раздираемой сомнениями души. Отец сказал: жить своим умом, но что он имел в виду? Принимать решения, не оглядываясь ни на чей авторитет, какими бы ни были последствия этих решений для неё лично? Или сохранить этот самый ум, не поддаваясь на уговоры и посулы, ведь если она утратит свою личность — о каком уме тогда вообще будет идти речь?
Но если последствия её выбора окажутся губительными для всего человечества — сможет ли тогда она сама себя простить? Что, если именно её крохотного вклада в цену собственной личной свободы не хватит для победы над врагом?
Сможет ли она жить с грузом такой вины?
Нанести добивающий ведьмы не успели — в ангар ворвался Юлий Марс.
— Да, Юлий, ты был прав… надо было выспаться, — меланхолично вздохнул Кассиан, открывая «фонарь» «Гнома». — А то я не в форме. А ведь ещё хотел Принца вызвать… эх, теперь не до него…
Комаров замолчал. Он увидел свою ведомую, стоящую между ведьмами с таким выражением на лице, будто она собиралась идти на казнь.
— Тааааак… — протянул Кас, мгновенно переключаясь из состояния сонной мухи, готовой вот-вот впасть в анабиоз. — Лита. Дай мне ЭТО!
Глава 15
Я с любопытством отметил, как похоронное выражение на лице Ведьмы сменяется на «ЧТО УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!»
— Командир, — взмолилась Мара, — а может, не надо⁈
— А то будет как в прошлый раз! — подхватила Нима,
Сестрички Салем на них надышали, что ли? Чуть ли не дуэтом поют, заслушаться можно. И что он имел в виду под ЭТИМ, если оно так их напугало? Бурное воображение рисовало весьма неприличные картины, к вящему удовольствию АЛа.
— Это приказ, — отрезал Комаров.
Лита Рейвен украдкой вздохнула, повернулась и очень быстро ушла, оставив трио ведьм недоумевать по поводу происходящего у них на глазах представления, а меня — страдать без попкорна. Надо будет запастись при случае, чтобы всегда был под рукой.
Пока Лита ходила, Мара тихонько бормотала что-то себе под нос, а Нима торопливо писала. Я прислушался и с изумлением обнаружил, что сестричка Ведьмы бормочет не что иное, как молитву. А с содержанием документа, заполняемого Нимой, меня ознакомил АЛ. Это было завещание.
Я начал всерьёз сомневаться в здравости собственного рассудка, как и сёстры Салем, судя по взглядам, которыми они обменивались, и которых Комаров попросту игнорировал, прислонившись спиной к «Гному» и скрестив руки на груди.