Бум! Прерывая его размышления, в горящем доме через дорогу раздался взрыв, и он инстинктивно пригнулся.
Больше взрывов не было. Судя по всему, взорвался боеприпас, позабытый минометчиками, которые вчера там квартировали. Обычное дело.
- Страшно, поручик? – Стойко услышал слегка хрипловатый голос есаула Дементьева и обернулся.
Казак, высокий статный брюнет в кубанке и маскхалате с автоматом на левом плече, как обычно, улыбался. Точнее, всем казалось, что у него на губах улыбка. Однако на самом деле это последствия давней травмы. Дементьев начинал службу в Маджурских горах, в особой пластунской сотне, и попался диким горцам из племени трибаллов. Говорят, неоднократно избивался до полусмерти и три месяца в зиндане сидел, пока не задушил охранника и не сбежал. Страдал немало и с тех пор у него непорядок с лицевыми мышцами, возможно, от побоев или от переохлаждения. Его потом уволили в запас. Но он смог восстановиться, как физически, так и по службе. В первую очередь благодаря сильному волевому характеру и связям. После чего по протекции оказался в следственной группе Марьина.
Истолковав молчание Стойко, как шоковое состояние или растерянность, Дементьев вопросительно кивнул:
- Ты в порядке?
- Да, - поручик кивнул и сам спросил: - Какие новости из штаба?
Есаул тяжко вздохнул, снял с плеча автомат, поправил подсумок с рожками и упал на продавленный диван. После чего он ответил:
- Расклад тебе известен. Мы в полном окружении. Противник занял Софиполь, Ненарх и Росмановку. Его моторизованные батальоны перерезали трассу на Малую Волынь, и бои идут уже в Пятигорах…
- Знаю, - поручик перебил есаула. – Меня другое интересует. Мы пойдем на прорыв или останемся здесь?
- Пойдем на прорыв, – закинув руки за голову, Дементьев поудобнее устроился на диване.
- Вот это уже ответ. Когда?
- В двадцать три ноль-ноль… Сбор в двадцать два ноль-ноль…
Видов бросил взгляд на наручные часы, подарок отца по случаю окончания университета. В запасе еще три часа. Скоро стемнеет, а потом произойдет сосредоточение войск, и словенцы пойдут на прорыв.
- Весь неисправный транспорт, орудия и тяжелые пулеметы должны быть уничтожены, - продолжал Дементьев. – Мы с тобой уходим с отрядом майора Верника. Собираемся на юго-восточной окраине городка. Штабные документы сжечь. При себе иметь только военные билеты, личное оружие, боеприпасы и продовольствие на сутки. Все понял?
- Понял. Только не ясно, почему сосредоточение на юго-западной окраине? Нам же в другую сторону.
- Эх ты, молодой… - зевнув, сказал есаул. – С восточной стороны нас точно ждут. А если мы пойдем навстречу противнику, тогда шансов вырваться больше.
- А с Михелем что?
Есаул поморщился:
- У него сильная кропотеря и он до сих пор без сознания. Поэтому останется в госпитале, который будет захвачен ромеями. Его вещи я оставил медбрату.
- Как же так!? – от досады поручик крепко сжал кулаки.
- Успокойся, Стойко. Иначе никак. Сам понимаешь. Или ты собрался пробиваться через позиции противника с телом Михеля на плечах?
- Нет.
- Тогда давай без нервов. Мы не институтки и здесь не паркет дворцовой залы, где проходит бал выпускников. Ты меня понял?
- Так точно.
Дементьев кивнул в сторону подвала:
- Тогда вперед. На тебе уничтожение всего лишнего и подготовка к ночному маршу. Бери только самое необходимое.
- А ты чем займешься?
- Вздремну, силы мне еще понадобятся, - казак снял кубанку, бросил ее на подлокотник и прилег.
- А брать ничего не будешь?
- Пистолет имеется. Автомат есть. Кинжал и документ, удостоверяющий личность, всегда при мне, а походный ранец с гранатами, боеприпасами и пайком собран еще позавчера, когда нас только стали брать в колечко.
- Может, в подвале ляжешь? Тут опасно.
- Стекло выбило. Диван в мертвой зоне. Так что опасаться нечего. Разве только прямого попадания. Но если оно будет, тогда и подвал завалит. Вытаскивать нас никто не станет, всем не до того. И придется ждать ромеев. Верно говорю?
- В общем-то, да, - поручик согласился с казаком.
- Вот то-то и оно. А я в плен не хочу. Ромеи казаков ненавидят, не забыли, как мои деды их в капусту под Иргизом рубали. Так что в лучшем случае меня просто пристрелят.
Сказав это, Дементьев повернулся набок и практически сразу задремал, а поручик, понимая, что его не переспорить, снова спустился в убежище и принялся разбирать вещи. Не только свои, но и сослуживцев.