– Да! – Вырвавшийся из груди крик заставил время снова ускориться. Анастасия улыбнулась. Любовь Софьи к этому великану всегда будет ей на руку. И пусть пока он отказывается почувствовать ее неразделенную страсть, однажды он подчинится! Вскинув руку, девушка почувствовала, как стальные лезвия словно наткнулись на стену и, перекувырнувшись в воздухе, помчались обратно. Один врезался в стену, второй пришпилил рубаху посыльного к стене, третий впился в плечо Дмитрия.
– Ведьма! – Его вопль заставил посыльного очнуться, охнуть и, оставив клок рубахи на стене, выбежать вон из кухни. Следом за ним бросился Дмитрий.
– Софья, не надо! – Захар развернулся к ней, но в ее горящих мертвенной зеленью глазах больше не было души Софьи. Она снова вскинула рукой, и знахаря будто с разбегу ударил бык, такая неодолимая сила подняла его, как мальчишку, и впечатала в стену.
– Не сметь мне перечить! – Задержавшись у стены, девушка с легкостью выдернула засевший в бревне широкий нож и вышла. Может, так он станет сговорчивее?
– Прошу тебя, нет! – прохрипел Захар, теряя сознание, но она его уже не слышала. Точно гончая, она бежала по кровавому следу, оставленному Дмитрием, а в душе огнем горела жажда крови. Жажда мести… За прошлые смерти, перерождения, разочарования. Лишь эти чувства давали ей возможность существовать все эти годы, столетия. Не исчезнуть… Ждать!
Жаль, любовь давала ей больше сил, позволяя ощутить себя живой, нежной, но не длилась долго. Пролитая кровь же позволяла чувствовать власть и силу! Знахарь мог бы помочь, но он влюблен не в нее…
Кровавый след вел на улицу. Дмитрий пытался спуститься с крыльца, одной рукой держась за перила, а второй зажимая рану с ножом. Ветер со снежной крошкой бил ему в глаза, практически делая слепым. Посыльный был не ранен, поэтому, увязая в снегу, уже бежал к воротам.
Анастасии послышались в вое ветра голоса, но она только улыбнулась. Откуда тут взяться голосам?
Шагнув к Дмитрию, она ухватилась за торчавшую из его плеча рукоять.
– Помочь? Любимый…
– Уйди! Сгинь, Сатана! Сгинь! – То ли от боли и страха, а может, от потери крови он помешался. Безумные глаза слепо шарили по снежному небу, не в силах найти того, кто мог бы защитить его в эту минуту.
– Я помогу тебе… Не люблю испытывать жалость… – Она одним рывком вырвала нож.
– Отче наш… Иже еси на небеси… – вдруг тоненько затянул Дмитрий.
Она поморщилась. Хотела было острым лезвием перерезать бывшему любовнику горло, как вдруг замерла, вслушиваясь в усилившийся вой ветра, сквозь который ей снова послышались голоса и даже крики. Они становились все громче и громче, и наконец, Анастасия увидела свет приближающихся факелов. Посыльный не стал открывать ворота, юркнул в калитку, вереща как заяц.
– На помощь! Помогите! Барина убили! Барина убили!!!
– А ну, вставай, барин… – Анастасия прохрипела проклятие, жалея, что сперва не прикончила этого тщедушного, но такого горластого посыльного. – Не знаю, кого там черти принесли, но ты теперь моя защита и опора. Ежели обвинят, что я убийца – ты живой, ежели решат в плен взять – припугну твоей смертью!
Прижав нож к горлу Дмитрия, она повела того к воротам, через которые уже входили какие-то люди.
– Софья? А ну пусти его! – Вдруг рявкнул знакомый баритон, заставивший Анастасию остановиться, подслеповато вглядываясь в ненавистное лицо Ильи Николаевича.
– Ты же, милый, вроде завтра собирался прибыть? – улыбнулась она. Какая разница, когда он собирался прибыть? Когда бы он ни прибыл, в тот же день все бы и решилось, потому что ни дня не намерена она больше быть с этим мужланом! Ни она, ни Софья! – А ты не один, как вижу?
– С помощниками. Хотели переночевать на постоялом дворе в деревне неподалеку и лошадей по такой пурге не морить, а деревни-то и нету. – Он встал, руки в бока, шапка песцовая набок, шуба лисья расстегнута. – Мужики да бабы, что в живых остались, с факелами решали идти ко мне в усадьбу разговоры разговаривать или поджечь мой дом к бесам. Не знаешь, отчего вдруг так все взбесились, моя разлюбезная?
– Да, я сожгла деревню! Ненавижу всех! И тебя ненавижу! – Улыбка Анастасии превратилась в оскал. Вьюга намела на ее черные волны волос белые пряди, что блестели бриллиантами. Деревенские, осмелев, по одному, по двое принялись подходить и вставать полукругом позади барина. – И его! Потому, ежели ты меня сейчас не отпустишь, я убью его, а потом и всех вас!
– Как убила моих слуг? Моего друга?
– Они заслужили!