- Феличиано?
- Ты сказал, что можешь умереть, – тихо бормочет дух. Кажется, он вот-вот разревётся.
- Я так и думал, – хмыкает ведьма. – Людвиг, ты ел принесённую им пищу? Если да: поздравляю, ты застрял здесь навечно!
- Что?..
- Лес тебя не выпустит. Никогда. Ни через год, ни через столетие.
- Вань, у тебя дерьмовое чувство юмора, – вклинивается в разговор Гил, настороженно вглядываясь в лицо любовника.
- А я не шучу. Почему я, как ты думаешь, не позволяю тебе самому собирать фрукты и семена? Дело не том, что они ядовиты. Они могут оказаться «отравлены» духами. «Зачарованы», будет точнее, но смысл один: съешь – и Лес тебя не выпустит. Даже смерть не сможет тебя забрать, если не позволит Лесной Король – самый главный среди духов.
Людвиг вздыхает и кладёт ладонь поверх пальцев своего спутника. Тот вздрагивает.
- Ты… не злишься? – недоверчиво бормочет он, проверив чувства человека.
- Я шёл сюда, думая, что не вернусь обратно. Что умру. Это не самый худший вариант развития событий.
- Дай угадаю: под худшим ты подразумеваешь битву с лесной ведьмой, похитившей твоего брата? И непременно с трагичным финалом, – вклинивается Иван. – Жаль тебя разочаровывать, но ведьма, как ты мог заметить, малость не в том настроении.
- Ваня! – возмущённо шипит Гилберт.
- Что? А для чего он, по-твоему, сюда шёл? Говорю сразу: с нами он жить не станет. Посторонних в нашем доме не будет.
- А не охренел ли ты часом? Людвиг мой брат!
- Так может, вообще всю твою семью пригласим погостить? Или даже деревню! Чего мелочиться-то?..
- Да что с тобой?!
- Он боится… – тихо говорит Феличиано, и всё внимание переходит к нему. – Он боится, что Людвиг убедит тебя уйти из леса, вернуться домой. Он не хочет тебя потерять.
- Заткнись, дух, – огрызается ведьма, чуть заметно покраснев.
- Погоди-ка, так всё дело в этом?
- Нет. Ну, может быть, отчасти… – Иван вздыхает и ворчливо говорит: – да, я боюсь, что ты сбежишь. Я вообще удивлён, что ты не сделал этого до сих пор и, вообще, согласился жить со мной.
- Угораздило же меня влюбиться в идиота.
- Что?.. Ты… ты правда меня любишь?
- А то ты не знаешь!
- Не знаю, – игриво заверяет ведьма, обнимая своего охотника, игнорируя его попытки вырваться.
- Совсем придурок? Отпусти. Вань! Мы же не одни… долбанная ж ты ведьма…
Людвиг смущённо отводит взгляд, когда общение парочки совсем выходит за рамки приличия.
- Они что всегда так? – спрашивает он у духа, заинтересованно наблюдающего за ними.
- Ага. Мы долго привыкали к их общению друг с другом. Они очень шумные. Все люди такие шумные?
- Нет. Эти двое нашли друг друга.
- Ты правда-правда не злишься?
- Не злюсь.
- Точно-точно-приточно?
- Да. И хватит об этом говорить, – Людвиг прерывает ещё не озвученный вопрос и тут же оказывается в объятьях. – Ты… что ты делаешь?
- Делюсь радостью. Тебе неприятно?
- Нет, просто… странно.
- Людвиг, а ты меня поцелуешь? Они целуются.
- А к нам-то это какое отношение имеет?..
- Не знаю. Я ощущаю твои чувства, но… не понимаю. Всё такое неспокойное, переменчивое… мне почти больно, когда пытаюсь разобрать, но я не могу перестать это делать. Помоги мне, пожалуйста. Объясни.
- Слушай, Феличиано, я… ты мне… – слово «нравишься» почти слетает с языка, но Людвиг успевает это предотвратить. – Ты мой друг.
- Что значит «друг»?
- Тот кто не безразличен, за кого переживаешь, с кем хочется общаться…
- С кем вместе спишь?
- Нет… да… нет, но в нашем случае, да.
- К кому приятно прикасаться.
- Отчасти – да.
- Чью одежду носишь.
- Да, только хватит перечислять, пожалуйста.
- Кого хочется обнимать.
- Да-да…
- И целовать.
- Да… – отвечает охотник не задумываясь, но тут же себя одёргивает и поправляет: – Нет!
- Но… тебе хочется. Я чувствую.
- То, что я чувствую, не всегда переходит в мои действия.
- Почему?
- Я человек.
- Но Гилберт и Иван тоже… Я запутался.
- Я… Ты дух. Я не думаю, что мы сможем быть как они.
- Почему?
Действительно, почему? Дух удивительно хорош собой, несмотря на то, что он парень. А может, он кажется привлекательным именно поэтому? Вдруг у них с братом это семейное и…
- Ты мёртв, ведь так? – всё же пытается выкрутиться Людвиг.
- Я не мёртв. Я всегда таким был. Я дух Леса, не призрак. Я могу быть таким, – Феличиано осторожно касается кончиками пальцев сначала груди Байльшмидта, а затем своей, сравнивая, – сколько угодно. Но… мне странно чувствовать эту щекотку в животе. Раньше её не было. Она… неприятна. Не боль, но… хочу, чтоб её не было. Что это?
- Ты, должно быть, голоден, – бездумно откликается Людвиг, наслаждаясь исходящим от его знакомого теплом. Они уже обнимались, но в прошлый раз что-то было… не так.
- Я умру? – тут же пугается дух. – Когда ты был голоден, ты мог умереть. Я не хочу умирать… и животных я тоже обижать не хочу!
- Да успокойся же ты! Сейчас найдём что-нибудь. Голод – это обычная потребность.
- Для человека, Людвиг, – вмешивается Иван, наконец, вспомнив о гостях. – А твой «друг» не человек. По крайней мере, не был им раньше. Как вы прошли через барьер?
- Мы поцеловались, и я смог провести Людвига вместе с собой, – простодушно отвечает Фели, не замечая, как краснеет его друг. И как насмешливо изгибает бровь Гил, по-новому глядя на своего младшего брата.
- Что ж, молодцы. Придумано-то неплохо, только вот, о последствиях тоже нужно думать.
- Последствий не было, – заверяет дух, но тут же смолкает, задумавшись.
- «Я этого не заметил, значит, этого не было». Железная логика, – хмыкает Иван, а заметив недоумение на лицах отличившейся парочки и своего сожителя, поясняет: – Когда вы двое поцеловались, вы обменялись энергией: дух и человек – каждый отдал крупицу своей сущности, получив взамен такую же крупицу чужеродного. Для человека такое проходит без осложнений, а вот для духа…
- Я умру?
- Да, – кивает ведьма. – Но лет через пятьдесят, когда состаришься. Можешь считать себя заражённым вирусом человечности. Возможно, тебе будет очень больно, пока ты будешь постепенно утрачивать свою сущность, только этого уже не изменить. Но знаете, всё прошло бы куда легче, если бы обмен был большим количеством энергии. То есть, если бы вы, к примеру, переспали.
- Но мы уже спали вместе, – легкомысленно заявляет дух, а не успевший остановить его Людвиг краснеет ещё сильнее. Особенно из-за того, как присвистнул Гил.
- Нет! Мы не…
- Речь идёт вовсе не о сне, дух.
Людвиг закрывает ладонями уши парня и грозно смотрит на Ивана, но тот лишь продолжает улыбаться.
- Хватит. Не лезь к нему этим.
- Я и не собираюсь. А вот тебе следовало бы, если не хочешь наблюдать за его мучениями.
- Откуда у тебя такие обширные познания в этом вопросе? – спрашивает внезапно Гил.
- Я… У меня были книги. Но… они сгорели. Они сгорели при пожаре, да.
- Удобную отмазку ты придумал, – щурится Гилберт и качает головой. – Правду говори.
Ведьма-подкаблучник вздыхает и с неохотой рассказывает:
- Это было за полтора столетия до нашей встречи. Дух обманул меня, «запер» в этом лесу, а сам сбежал с вампиром через год.
- Ой, бедняжка, – с ядовитой заботой жалеет его Гилберт.
- Хватит, а? Не думаешь же ты, что я был невинен до встречи с тобой?
- Нет, не думаю. Больше не думаю.