Но о свадьбах и объявляли задолго до того, как они должны были состояться. Мартен прекрасно понимал, что те две жалкие цветочные гирлянды, которыми украсили зал, да несколько наколдованных бантов, развешанных по всему залу — это далеко не тот декор, что достоин принца и принцессы, но ругаться не стал.
Признаться, ему и выбора-то не предоставили. Да и Мартен все еще надеялся на то, что эта свадьба не состоится — по крайней мере, не в таком виде и не тогда, когда ее настолько сильно хочет король, совсем потерявший остатки совести.
— Улыбнись, — Его Величество Лиар занял свое место, положенное королю на такого уровня бракосочетаниях, и бросил на сына полный недовольства зал. — Ты женишься на любимой девушке и собираешься радостно отмечать это событие, а не хоронишь кого-то!
— Я хороню свою свободу и остатки твоего разума, — проворчал Мартен, но, когда зазвенели колокольчики, знаменующие прибытие принцессы, все-таки покорно оглянулся.
…Белла была прекрасна.
И Мартен не сказал бы, что благодаря свадебному платью.
Что ж, за этот короткий срок местные портные сделали все, что могли. Белле был к лицу белый цвет, и она выглядела очень нежно — наконец-то распустила волосы, кто-то заставил ее все-таки подкрасить глаза и коснуться румянцем щек, но не более.
Принц подозревал, что его будущая супруга сопротивлялась этой свадьбе не хуже его самого, а то и намного лучше — с этой девицы станется и не такое!
Она медленно шагала вперед — сама, не под руку с отцом, потому что короля Халлайи уведомили письмом, что его прелестная дочь собирается выйти замуж за рангорнского принца.
Должно быть, как смеялась вчера Белла, папенька очень обрадовался. Он был до безумия счастлив, что дочь все-таки сумеет принести пользу собственному государству, ничего при этом не испортив и не испугав своим ведьмовством одного из самых желанных женихов континента. А то что сам желанный жених континента сейчас мечтал запихнуть свадебную розу, которую несла в руках Белла, куда-нибудь в рот собственному отцу за все то хорошее, что король Лиар сделал за последние несколько дней, так кого это волновало?
Ее свадебное платье было расшито какими-то драгоценными камнями, но выглядело это не очень-то и привлекательно. Наряд блестел и переливался, старательно отвлекая внимание от не слишком довольного лица невесты, но он так вульгарно глушил собственную красоту Беллы, что Мартен с трудом подавил желание броситься к девушке и оторвать как минимум эту сетку из кристаллов, которую кто-то нашил поверх простой белой ткани.
Принцесса наконец-то пересекла зал и позволила взять себя за руку. Розу, взятую вместо свадебного букета, она возложила прямо на алтарь, словно выражая свою неудовлетворенность растерянному священнослужителю, но, к его большой радости, не сопротивлялась, когда Мартен сжал ее запястье.
Мартен постарался не концентрироваться на словах священнослужителя, читавшего, в принципе, довольно стандартную речь, которую все они слышали уже много раз — впрочем, в Халлайе, наверное, была другая церемония, потому что Белла на каких-то словах удивленно хмыкала, но очень тихо, так, чтобы те гости, которые все-таки добрались до их свадьбы, ничего не услышали.
Закончив первую часть, священнослужитель невесть откуда добыл ленту, и Мартен с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Надо же, вспомнили! Привязывать друг к другу будут! И где только папенька откопал эту традицию? Принцу куда больше нравился вариант спокойно обменяться брачными браслетами, но это, очевидно, в их положении было бы слишком большой роскошью.
Белла не сопротивлялась, когда мужчина дрожащими от испуга руками завязывал на ее запястье ленту, крутя один узел за другим. Мартен тоже покорно подставил свою руку, но не наблюдал за тем, как священнослужитель пытался привязать его к Белле.
Ему показалось, что снаружи раздались какие-то возмущенные крики и чей-то властный, злой приказ. Задрожали магические свечи, и принц с трудом сдержал торжествующую улыбку.
— Что происходит? — ахнул кто-то — как раз в ту секунду, когда настежь распахнулась входная дверь.
— Мне пора обижаться, что меня не пригласили? — раздался с дверного проема насмешливый голос.
Мартен стремительно оглянулся, позабыв и о ленте, которой уже связали их запястья, и о священнослужители, и с трудом сдержал облегченный вздох.
В самом начале зала, скрестив руки на груди и хитро так, издевательски улыбаясь, стоял Акрен Шантьи.
Кто-то из гостей попытался возмутиться, вероятно, приняв Акрена за опоздавшего возмутителя спокойствия, уже где-то напившегося, но отчего-то решившего, что без него королевской свадьбе не быть. Священнослужитель, закончив завязывать приправленную немалой дозой колдовства ленту, поспешил скрыться за своим алтарем.