Краснокожий, с тонкими, плотно сжатыми губами, орлиным, приплюснутым носом и тяжелыми, пронизывающими глазами, смотревшими из-под густых, кустистых бровей. Для здешних жителей он был очень высок и широк, однако до незнакомца, домогавшегося ее в роще, ему было далеко.
— Чего смотришь? — дерзнула Анка. Не девка же она на проходном дворе.
— За дерзость пожалеешь! — процедил он хриплым голосом, и у нее волосы на затылке зашевелились от предчувствия неприятностей. Судя по тому, как Лоска стремглав убежала, не оставив одежды, этого мерзавца боялась и она.
Юлиана попыталась изобразить равнодушие. Медленно, показательно спокойно перекинула волосы на одно плечо, отжала и, не глядя на него, попробовала выйти из бани. Но едва поравнялась с Валаем, он обхватил лапищами за талию и притянул к себе.
Анка расхохоталась бы низкорослому домогателю в лицо, если бы не почувствовала силу мужской хватки и исходящие от него злость и ожесточенность.
— Хоть и страшна, а вымя и жопа что надо, — шершавая, мозолистая ладонь поднялась выше и грубо, причиняя боль, стиснул грудь. Он прижался сильнее, и в бедро уперся вставший член, который по размеру больше подходил гному-недомерку.
Анку затошнило. Она дернулась, но ее беспомощность лишь больше заводила Валая, от удовольствия растянувшего губы в противной улыбке. Интуиция кричала, что с таким подонком шутки плохи, и за малейшее замечание можно заплатить выбитыми зубами.
— Кто ты такой, чтобы тискать меня? — дрожащим голосом выдавила Юлиана, понимая, что, если помедлит, просто так не уйдет.
Гнусный тип противно осклабился, показывая кривые, желтые зубы:
— Валай — здоровяк. Мне слова против никто не скажет, — в доказательство легко оторвал Анку от пола.
— На изувеченную позаришься? — она сделала последнюю попытку отбиться. В отражении воды не увидела никакого увечья, но если о нем все твердили, почему не попытаться воспользоваться?
Но Валай в ответ паскудно хмыкнул, не церемонясь, развернул Анку спиной, грубым пинком расставил ее ноги шире и прижался к ягодицам.
— Так не видно.
У Юлианы в предчувствии насилия затряслись поджилки. И если бы за приоткрытой дверью не раздался звон бьющейся посуды, не уйти бы ей целой. Кто-то из родни Лоски намеренно или случайно таким образом указал наглому гостю: он не у себя дома, чтобы творить гнусности. Прямо сказать Валаю-силачу никто не осмелился.
Когда он ушел, обессиленная Анка почувствовала себя грязной, поруганной. Ночной гигант ей понравился и, даже не смотря на обиду, при воспоминании о нем ныл живот. А этот похож на приземистую обезьяну с квадратной фигурой и грубыми руками и вызывал лишь брезгливость и отвращение.
— И с таким жить всю жизнь?! Ни за что! — прошептала она, пытаясь побороть подступавшее отчаяние.
— От него не сбежать, — раздалось позади. Юлиана обернулась и увидела понурую рыжую голову Лоски. — Не сбежать и не спрятаться. Мы с тобой пропали. Он не откажется ни от тебя, ни от меня.
— А разве у вас так можно?
— Нет. Но кто ему запретит? — закусив губу, грустно ответила девушка.
— Но твои родные надеются…
— А что им остается? — она обреченно заплакала. — Я думала… Я думала, что, увидев тебя, он отстанет от меня.
— Теперь я встала между вами?
— Что ты, нет! Он мне не нужен. Я боюсь его.
— Он мне тоже неприятен.
Лоска горько улыбнулась краешками губ.
— Скажи, а есть ли в деревне или в округе кто-нибудь выше Валая?
— Если только ты.
— Я про мужчин.
Даже не задумываясь, девушка покачала головой:
— Нет. Если бы был, Валай бы так себя не вел.
— И что нам делать? — Анка сильно огорчилась, осознав, что того нахала, который бросил ее ночью, больше никогда не увидит.
— Только верить, что милостивая Давла сотворит еще одно чудо, и оно окажется более чудодейственным.
— Значит, молиться, — обреченно прошептала Юлиана, не в силах справиться с подступавшей паникой.
Глава 4
Согласно традициям, жениться Валай мог только после сбора урожая или до посева, поэтому у Анки и Лоски были три полнолуния, прежде чем одной из них предстояло стать женой, а другой — любовницей. Но здоровяк считал, что все уже решено и приходил в дом старосты каждый день, как к себе, садился на стул перед жертвами и смотрел, подавляя тяжелым, похотливым взглядом.
В этот раз он не сводил прищуренных глаз с Юлианы, мешавшей ложкой горячее рагу из красных бобов и чего-то еще сладковатого и непонятного.
— Если в постели такая же неутомимая, с каким аппетитом ешь, цены тебе нет, — усмехался Валай.