Что один из нациков погиб, Трофимыча не расстроило. Он не испытывал к вооружённым гостям никакого уважения, инстинктивно чуя звериную сущность убитого, в свою очередь способного спокойно расстрелять приезжих из Брянска. Но этот случай тянул за собой целую цепь неприятностей, ждать которые было тягостно.
После обеда Трофимыч навестил соседа Варсанофия, которого называл Варькой (тот был на три года моложе), приехавшего на мотоцикле из райцентра Жуковка, и рассказал ему историю с нападением неизвестных бандитов.
Варька – низкорослый, но кряжистый, седобородый и лысый, с носом-картофелиной, пожевал концы висячих усов и изрёк:
– В полицию бы заявить, да нельзя, на тебя же и повесят убиенного. Документы его проверяли?
– Нету у него никаких документов. Мосол отобрали, ножик нашли, кошелёк с деньгами, и всё.
– Мосол?
– Ну, эту костяную заточку. Максим называл её глушаром, а его напарник Илья гипноиндуктором и психотронным излучателем.
– Покажи.
– Увезли с собой, говорят, покажут спецам в лаборатории.
– Слышал я об этих мослах, но давно, пацаном, году в шестидесятом. Кто-то из моих стариков сталкивался с монахами, у которых были такие кости.
– Нынешние не монахи, в военном.
– Молодёжь?
– Не, зрелые уже, троим лет под пятьдесят, только один молодой, на волчонка похож. Похоже, украинские «партизаны», чтоб они сдохли! Может, нам уехать дня на три? Максим советовал посидеть где-нибудь подальше от деревни.
– А смысл?
– Я же помог нашим ребяткам?
– Если хочешь, езжай к родичам, есть куда?
– В Бежице сестра двоюродная живёт, в Гостиловке племяш Боря. Сын в Дятькове.
– Вот к сыну и подавайся, а я тут присмотрю за хозяйством. Мне они ничего не сделают, меня тут не было, когда ты партизанил.
Фёдор Трофимыч вернулся к себе, продолжая размышлять о происшествии, позвонил сыну, и тот пообещал приехать на следующей неделе. Юрий работал в дятьковской МЧС и не всегда имел возможность бросить работу даже на день.
К шести часам, когда солнце начало клониться к западу, щедро нагревая окрестности Гнилки до тридцати градусов, прискакал взмыленный Варька. Он был в обрезанных штанах, превращённых в модные шорты, и линялой майке, босиком.
– Трофимыч, видал?!
– Чего? – разогнулся от грядки с клубникой старик.
– Муравьи! Размером с палец! Во!
Он показал тельце громадного чёрного муравья, действительно превышавшего лесных трудяг вчетверо.
Трофимыч осмотрел насекомое, не прикасаясь к нему, покивал.
– Я уже видел таких.
– Где?
– В лесу, у ведьминой поляны. Их там до хрена.
– Откуда они взялись? У нас-то и муравьёв почти не осталось.
– Надо бы сходить к столбу, посмотреть.
– Что это даст?
– Будем знать, откуда лезут такие страшилища. Как бы их появление не было связано с бандой в камуфляже.
– С какого бодуна? Они что, с собой муравьёв носят?
– Не знаю, в голову пришло. Спасибо, что предупредил. Пойду собираться.
– На ночь глядя?
– Ещё только шесть, час туда, час обратно, дотемна успею.
– Тогда и я с тобой.
– Давай, если больше делать нечего.
Собрались быстро, переоделись в «лесное», накинули жёлтенькие безрукавки, посовав по кармашкам разные необходимые в лесу причиндалы, взяли ружья и отправились в лес, рассчитывая вернуться к вечеру.
Пока добирались до ведьминой поляны, взопрели. Нашли недалеко болотце с лужицей воды, умылись, щедро поливая головы мутноватой жидкостью. Вернулись к тропинке и увидели ручеёк муравьёв, уползающий в кусты. Было непонятно, что они искали, так как ручей вёл себя почти разумно, обходя препятствия и делая круги. Заметив стариков, он повернул к ним, и Варсанофий, издав горловой рык, отбросил головную группу насекомых ногой, обутой в сапог.
Остальные муравьи начали было расползаться, но снова собрались в ручей, который целенаправленно двинулся к жителям деревни.
Варсанофий поднял ногу, собираясь растоптать гигантов, но Трофимыч остановил его:
– Не бесись, всех не передавишь, их тут ещё много.
Сделали крюк, обходя стайки муравьёв.
Остановились в десятке шагов от поляны, разглядывая Чёрную глыбу посреди, воспринимаемую как страж поляны и всего леса, недовольный появлением людей.
Трофимыч пригляделся к глыбе, и ему почудилось, что камень пульсирует, то увеличиваясь в размерах, то уменьшаясь.
– Варька, что видишь?
– Каменюку, – мрачно ответил сосед.
– Тебе не кажется, что она танцует?
Варсанофий помолчал.
– Вроде как качается… ох, чует моё сердце, не к добру это.