— Вижу, вы… ты успела многое узнать о моем мире, — не удержалась от замечания Анитра.
— Ты увидишь, как это просто — получать знания обо всем, что нужно или просто интересно, когда обладаешь силой, — ответила ведьма и загадочно улыбнулась. Лицо ее при этом преобразилось до неузнаваемости. Стало вдруг молодым и прекрасным. Анитра моргнула и иллюзия развеялась. Как не вглядывалась потом девочка в лицо Сигверды, оно виделось ей старым и морщинистым.
После обеда состоялось первое знакомство с миром магии и колдовства. И началось оно с довольно неприятного для Анитры заклинания, помогающего овладеть местным языком. Оказывается, все это время Сигверда говорила с ней по-русски, а переселенка в другой мир даже не задумалась о такой малости, как языковые различия.
На утро голова болела так, словно по ней всю ночь молотили железной кувалдой. Да еще Сигверда выглядела на редкость довольной и жизнерадостной, своим бодрым видом вызывая лишь глухое раздражение. Она снова помолодела и порхала по дому, как девочка-подросток, в то время, как Анитра с трудом поднялась с лавки и тут же зажмурилась от боли. К горлу подкатила тошнота, и девочка зажала рот ладошкой, сдерживая рвотный позыв.
— На-ка вот, выпей отвару, сразу полегчает, — Сигверда протянула деревянную кружку и заботливо поддержала посудину под донышко, когда поняла, что Анитра ослабла настолько, что даже эта малая ноша ей кажется неподъемной.
— Спасибо, — выдохнула девочка и кулем повалилась обратно на лавку. Подняться сил не было, и Анитра решила — будь, что будет.
— А теперь тебе надо поспать. Помниться, я после такого два дня провалялась в беспамятстве, а ты ничего, покрепче меня будешь.
В голосе Сигверды слышалось одобрение. Прежде чем Анитра провалилась в сон, она услышала слова ведьмы о том, что теперь ей доступны все семь языков этого мира. Оставалось только порадоваться, что их тут не сто семь. Такое количество просто свело бы ее с ума.
ГЛАВА 3
Напрасно староста провел две ночи без сна, переживая за судьбу деревни. Ни к чему хорошему это не привело. Только добавило головной боли, а решения вдруг возникшей проблемы так и не нашлось. Работа не ладилась, раздражение накатывало волнами. Люди стали его избегать, не желая попадать под горячую руку. Все о чем он мог думать, это о том, что в случае кончины Сигверды, более ста дворов останется без защиты от нечисти. Тогда уж о спокойной жизни можно будет забыть.
Харальд корил себя за недомыслие. Надо было давно озаботиться поисками ведьмы помоложе. Оно конечно непросто найти замену Сигверде, но лучше уж слабая ведьма, чем совсем никакой. В то, что из Анитры выйдет толк, мужчина не верил. Девчонка росла на его глазах и то, что он видел все эти годы, его не радовало. Разумения в ней не больше, чем в деревянном полене. Глянешь ненароком в ее пустые глаза, и крепкое словцо само невольно сорвется с языка. Что и говорить, начудила его Бирута двенадцать лет назад. Думала, удержит душу дочери силой любви своей материнской, да не вышло. Теперь и сама поди жалеет о содеянном, да ничего уж не исправить.
И где теперь ведьму искать? В каких чащобах? Сигверда, поговаривали, сама к ним пришла. В деревне поселилась, пусть и на окраине, соседей не чуралась. Другие то ведьмы с сильным даром людей на дух не переносят, предпочитая обжитым местам лесную глушь.
Харальд повернулся на другой бок, взбил огромным кулачищем подушку. Вот ведь, под тяжелые мысли и гусиный пух тверже камня кажется.
— Чего, старый, не спишь? — заворчала жена спросонья.
Потом, не дождавшись ответа, повернулась на другой бок и опять засопела. Харальд аж сплюнул от досады. У нее то душа не болит, спит спокойно, дальше собственного носа ничего не видит. Привыкла к сытой вольготной жизни. Да что с бабы возьмешь?
Еле-еле дотерпев до утренней зори, собрался Харальд навестить Сигверду и обо всем подробно расспросить. Давеча то он растерялся от неожиданности, забыл узнать о самом главном. А ведь на его плечах лежит немалая ответственность. Люди ему доверились. Подвести их никак нельзя.
Домашние еще спали, когда он отправился на окраину деревни, ту, что находилась ближе к лесу. Сигверда словно ждала его появления. Стояла у распахнутой калитки на удивление прямо, застыла на месте и, кажется, даже не дышала. Староста не сразу признал в этом каменном изваянии ведьму. А она смотрела, не мигая, на край восходящего солнца, только-только показавшегося на горизонте, и выглядела так величественно, что невольно захотелось поклониться ей в ноги, как грозной владычице.