Признания, вырванные у женщин местными властями в мае 1590 г., привлекли внимание короля Якова. Он давно подозревал, что против него злоумышляют ведьмы, и вот они нашлись. Он сказал своим людям, что женщин следует судить в Эдинбурге, прямо в его разросшемся готическом Холирудском дворце. Он сам собирался присутствовать на суде вместе со своими избранными советниками, чтобы допрашивать и выносить вердикт вместе с номинальными присяжными из местной знати. Это было небывалое решение. В конце XVI в. в Шотландии не существовало общегосударственной судебной системы с предсказуемыми приговорами, выносимыми на слаженно организованных заседаниях. Вместо этого правосудие часто вершили местные землевладельцы или королевские назначенцы. Решение Якова самому судить ведьм превращало слушания местного уровня в процесс общенационального масштаба и в эксперимент по прикладной демонологии. Как происходило на более поздних процессах над ведьмами, например на Салемском, изменение обыкновенной процедуры в угоду власти может приводить к несправедливости, касающейся очень многих. Именно это и случилось в Эдинбурге в 1590 г. На допросах Энни и Джилли назвали новых подозреваемых. Король сохранял при этом «присутствие духа»: «Пока Бог оставался с ним, он не боялся своих врагов», как написал кто-то. Некоторые подозреваемые подтверждали, что «королю нечего бояться, пока его хранит Бог». Такова ранняя версия представления Якова о самом себе как о богоспасаемом монархе. Надо отдать ему должное: он проявлял интеллектуальное любопытство, ведь процесс над ведьмами дал ему возможность изучить, как устроена вселенная. Правда, он холодно сосредоточился на собственном, особом месте в ней. Яков «с огромным удовольствием следил за допросами [ведьм]», – отметил один из присутствующих. «Удовольствие» – неподходящее слово для процессов ведьм, и оно навредило репутации Якова [14].
Впрочем, осенью и зимой 1590 г. Яков не думал о том, как оценит его поступки история. Ему хотелось узнать, как знахарки Джилли и Энни вмешивались в его дела и угрожали королевству, вот их и пытали по личному повелению Якова, чтобы это выяснить. Что происходило с Энни – на некую дату в конце 1590 г., – раскрыто в печатном отчете под названием «Новости из Шотландии». Государственные тюремщики сбрили с ее тела все волосы для поиска дьявольских отметин – родинок и бородавок, которые Сатана якобы оставляет в знак того, что ведьмы принадлежат ему. Потом ей «обвязали голову веревкой» и стали стягивать, причиняя невыносимую боль. Энни, сильная женщина, продержалась час, ни в чем не признаваясь, но, когда осмотрели ее «приватные места» (гениталии) и будто бы нашли отметину, она больше не смогла сопротивляться. Разумеется, ее пытки и поругание (что происходило и с другими арестованными) вели к ложным признаниям. После завершения процесса несколько «ведьм» отказались от признания своей вины и от прочих показаний. Например, Дональд Робсон и Джанет Страттон сказали, что дали «ложные, вымышленные» показания, потому что боялись за свою жизнь и «мучались» [15]. Мы почти ничего о них не знаем, кроме того, что признания вырвали у них пытками.
Все подозреваемые говорили Якову то, что он желал услышать. В своих показаниях Джилли объясняла, что Энни старалась навредить планам королевской женитьбы уже с осени 1589 г. Джилли не уточнила причину, по которой они с Энни могли быть врагами государства, а просто подтвердила, что они были заговорщицами, чего Яков и опасался. Мы не знаем, были ли эти женщины знакомы друг с другом до суда, хотя Джилли сказала, что да, были. По ее словам, в ноябре 1589 г. Энни сказала ей с угрозой: «Король собрался привезти свою жену, но я их опережу». В своих показаниях в конце 1590 г. Энни не опровергает это обвинение, а соглашается: говорит, что, пока Яков находился за границей, «дьявол нашептал ей, что вряд ли король вернется, а королева приплывет, только если он привезет ее с собой». Показательны слова Энни Якову о том, что она «спрашивала дьявола, будут ли у короля дети», и что волшебным образом присутствовала во время королевской брачной ночи в Норвегии. В доказательство этого она прошептала на ухо королю те самые слова, которые он говорил тогда молодой жене; на самом деле их подслушали и разгласили слуги [16]. Но для Якова они стали проявлением магии. Все подтверждало его подозрения и правильность демонологического представления о ведьмовстве.