Энни и Джилли были бедны и необразованны, как и многие другие подозреваемые на процессе. Их использовали и принуждали согласиться с могущественными мужчинами, соизволившими с ними говорить, в чем и заключается их главное отличие от Хелены Шойберин, судимой за сто лет до них. Та проявила отвагу, но это отчасти объяснялось ее богатством, семейной поддержкой и религиозным образованием. Энни и Джилли не могли подобно ей бросить вызов своим мучителям. Когда Энни спросили, «как она начала служить дьяволу», та не стала возражать против самого посыла этого вопроса – иначе и быть не могло при ее одиночестве и бедности. По словам Энни, дьявол явился к ней, когда она овдовела, и предложил деньги, чтобы она приняла его как своего «господина». В тогдашнем обществе она принадлежала к самым бедным женщинам: вдова, жившая в перенаселенной холодной лачуге, спавшая в одной постели со своими младшими детьми, прижимавшимися друг к дружке, чтобы согреться. Рассказ Джилли усугубил картину лишений Энни. По ее словам, ведьмы работали на графа Ботвелла и других, чтобы заработать «золото, серебро и пропитание в помощь Энни Сэмпсон и ее детям». После суда Джилли сказала, что «оболгала» свою сестру по несчастью, так как «ее уговорили и принудили к этому оба Дэвида Сэтона из Транента и другие». «Все это была ложь, за которую я молю Бога о прощении», – созналась она, использовав для «лжи» диалектное слово. В отличие от Хелены Шойберин, Джилли и Энни, запуганные могущественными мужчинами, не имели средств на защитников. Что им оставалось, кроме признания?
Когда процесс продолжился в 1591 г., они обе принялись рассказывать все более дикие истории. Так, они сознались, что вызвали бурю на море, едва не утопившую Якова и Анну в 1589 г., сговорившись с ведьмами Дании-Норвегии. Скрепляя этот международный союз в 1589 г., копенгагенская группа ведьм якобы присвоила Джилли новое, дьявольское имя, посвятив ее в свою сатанинскую веру. Затем группа заставила черную собаку поднырнуть под королевские корабли и причинить им повреждения. Энни и Джилли утверждали, что в городе Лите они бросили в море крещеную кошку и вырытые из могилы конечности мертвецов. В признаниях женщин фигурирует весь придуманный демонологами набор антихристианских ужасов. Строя свои козни, ведьмы якобы собирались на «слеты» по всей Шотландии. Там дьявол растолковывал им, как навредить королю. Сатана обещал, что если Энни вылепит восковую «фигурку» короля – вроде той, что нашла в Инсбруке под своим порогом Гертруда Рютин, – то он наделит ее дьявольской силой и вернет своим последователям, чтобы те ее расплавили – это отнимет у короля жизнь. Сатана также подговаривал свою паству убить, зажарить и подвесить жабу, чтобы из нее вытек яд. Им следовало найти кожу гадюки, протухшую мочу и устричную скорлупу и собрать жабий яд. Всю эту смесь надо было скормить королю или обмазать ей снятую им одежду, чтобы яд волшебным образом передался ему [17].
Наконец, шотландская ветвь воображаемой ведьминской секты снова сошлась в Норт-Бервике, свидетельствовала Энни. Последний слет – «шабаш», как называли эти собрания ведьм, – был самым представительным. На нем собралось больше ста участников: шестеро мужчин, остальные – женщины. Что удивительно, Энни назвала местом шабаша церковь в Норт-Бервике, в 20 милях от Кита, где она жила. Шабаши считали пародиями на церковную службу, извращавшими христианские ритуалы для поклонения дьяволу, но устроить его внутри христианской церкви было смелым шагом. По словам Энни, как-то вечером она брела полем близ Кита, как вдруг ей явился дьявол. Он велел ей прийти назавтра в нортбервикскую церковь. Сначала она сказала, что ее отвез туда верхом зять Джон Купер, потом – церковь стояла на мысу – что ведьмы приплыли туда в ситах. Сита, конечно, усеяны дырами, совсем как испуганное признание Энни (хотя позже, в 1606 г., Уильям Шекспир использовал эту подробность из рассказа Энни в «Макбете», самой знаменитой истории о ведьмах всех времен). Так или иначе, они добрались до Норт-Бервика, и там, в церковном дворе, ведьмы стали плясать народный танец и петь. Джилли играла на своем варгане. Танцоры колдовским образом пробрались в церковь, где их ждал дьявол в облике Черного человека – во всем черном (даже шляпе). Он походил на священника, которому там было самое место. Энни придумала самую захватывающую противоположность норме, какую только могли представить дознаватели и она сама: дьявола в церкви вместо священника; чернокожего вместо белого; танец вместо молитвы. Именно такого описания ведьмовства хотели демонологи от подозреваемых: бинарного противопоставления всего ужасного всему хорошему.