Следующим утром, 1 сентября, ее подняли в том же состоянии, что уложили: ее зубы оставались плотно сжатыми. Впрочем, напоить ее молоком удалось, как накануне, через перышко. В обед она пыталась бороться со своей бедой, отчего зубы оказались задвинуты друг за друга, хотя прежде находились друг напротив друга. И углубилось коварство сатанинской злобы. Теперь он сомкнул ее зубы и рот так плотно, что более не было возможности помогать ей, используя ствол птичьего пера. Такое ужасное и беспощадное деяние Сатаны с этим ребенком взволновало нас сильнее прежнего. Но воистину мы были убеждены, что злодейство дьявола и его мерзких орудий имеет предел, а его нечестивые намерения в отношении дитя тем более ограничены. Хотя он мог угрожать ее здоровью (что бывало много раз), все же он никогда не наносил ей, а тем более ее жизни, реального ущерба. В этом отношении мы были достаточно спокойны. Нередко (как можно было прочесть ранее) ее тело подвергалось такой жуткой пытке, что живот внезапно выпячивался и раздувался, будто она сломала спину или в клочья разорвала суставы. Наполняя шумом весь дом, она беспрерывно чихала, с визгом, густо и часто, так что иногда из носа, а то и изо рта, шла кровь. Но все же, несмотря на это, когда приступ отступал и она приходила в себя, то была подобна любому из нас, выражая радость на лице. Если бы вы спросили, что это было, она улыбнулась бы, а если бы – где она была, то чаще всего отвечала, что во сне или грезах.
Если бы сильный мужчина в добром здравии боролся с такой бурей и противостоял таким ударам хотя бы час, а не как она, по полдня кряду или дольше, то неудивительно, если бы он после с месяц болел, а то и умер. Столь удивительно страдал этот ребенок. Но теперь она лишилась возможности извне помогать своему телу и сохранять жизнь, поскольку рот был замкнут. В связи с этим со всех сторон посыпались призывы решиться на какой-нибудь опыт или эксперимент, как часто поступали прежде в подобных случаях. И чаще всего поминали многократно повторенные девочкой слова о том, что ей станет лучше, как только она отправится в Варбойс или хотя бы на милю в ту сторону. Поэтому, сопровождаемая своей тетей госпожой Пикеринг, она была поднята и усажена на лошадь, где немедленно сильно возрадовалась (будто поняла, что происходит) и, делая знаки руками, указала лошади идти.
Затем, проехав почти милю, хотя и не ровно, по направлению к Варбойс, но именно по пути, которым прибыла оттуда в Тичмершскую рощу, она очнулась (никто из сопровождавших не заметил, когда это случилось) и начала бурно веселиться. Ее зубы тогда же разжались, и она заговорила: «Я еще и мили не проехала! Я на верном пути! Скоро я буду здорова!» Вскоре, уже проехав с добрую милю (как можно было подумать), она протерла глаза и пришла в себя, сказав, что выздоровела, но была чрезвычайно изумлена тем, куда попала, почему, а также тем, кто ее сопровождает и странностью места. Потом, когда слезала с лошади, у нее восстановилась нога, которой нельзя было пользоваться на протяжении трех недель. После чего она попросила у своей тети благословения в молитве Богу. И так гуляла далее в прекрасном добром самочувствии. Ей принесли еды, которой она немного вкусила. Пила также с большой готовностью и охотой. Взяла молитвослов и прочла в нем большой фрагмент, но только достигла слова «Сатана», волнение сотрясло ее и стало выламывать ей плечи. При виде такого коварства дьявола не было больше и речи о ее возвращении домой. Она была буквально захвачена, дрожала плечами, руками, телом, будто все это у нее перемешалось. Наконец она встала, обратив лицо в сторону нашего дома, ее глаза закрылись, ноги отнялись, зубы плотно сжались, а живот начал вздыматься и набухать, как бывало раньше, когда случался припадок.
Впоследствии, когда она выезжала из нашей рощи как бы в сторону Варбойс и ей не говорили, чтобы не расстраивать, о возвращении, она была здорова и весела, без каких-либо признаков раздражения. Но это до тех пор, пока продолжали идти или стоять. Лишь поворачивали назад к дому, она немедля погружалась в ваши руки, будто внезапно упав в обморок, сражаясь между жизнью и смертью, и стихала так некоторое время, пока полностью не ослабевала, если только в тот же момент ее снова не повернуть лицом обратно. Сделав так, будто разбудив спящего, вы вернете ее в прежнее состояние. Все это было не раз проверено многими, как следуя пешком, так и верхом. В конце концов ничего не помогало, и мы в большой печали уносили ее обратно тем же путем, что принесли. Без чувств и движений дитя выглядело мертвым, но выражение на лице сохраняла ласковое и милое. При всех этих ненастьях цвет ее кожи, от природы бледный, не менялся.