Впрочем, «миловались» в проходах между стеллажей не только подростки. Иногда Ингрид приходилось несколько раз кашлянуть, чтобы вполне взрослая парочка успела опомниться и разомкнуть страстные объятья, прежде чем она со своей тележкой до них доберется.
Публичная библиотека Нортгемптона выглядела чрезвычайно аккуратно. Само здание разместилось на поросшем травой квадратном участке земли — прямо напротив городской ратуши, возле общественного парка и спортивных площадок. И работа в ней была отлично организована и налажена — в тех пределах, разумеется, в каких позволяли скудные средства. Городской бюджет сильно усох в связи с экономическим кризисом, но Ингрид делала все, что в ее силах, и книжный фонд пополнялся регулярно. В библиотеке ей нравилось, хотя и хотелось взмахнуть волшебной палочкой (которой у нее уже не имелось). Вот тогда бы она навела здесь порядок — разом починила обтрепанные диванчики в читальном зале, заменила допотопные компьютеры, поблескивающие черно-зелеными экранами мониторов, создала настоящую сцену для чтецов и кукольный театр для малышей… Но она находила некоторое утешение и в чернильном запахе новых изданий, и в пыльном мускусном запахе старых томов, и в золотистых солнечных лучах, которые ближе к вечеру заливали все своим светом. Библиотека находилась неподалеку от берега океана, и из окон справочного зала открывался такой вид, что дух захватывало. Время от времени Ингрид специально заходила туда, чтобы в тиши и одиночестве полюбоваться волнами, набегающими на пляж.
К несчастью, именно этот панорамный вид с некоторых пор стал угрожать существованию библиотеки. В последнее время мэр Нортгемптона пустил в ход некие достоверно звучащие слухи. Оказывается, если продать участки земли, непосредственно примыкающие к береговой линии, то это вложение будет самым простым и выгодным способом получения необходимых средств для выплаты постоянно растущих городских долгов. Ингрид не возражала против подобного проекта, однако вскоре стало известно, что, по мнению мэра, неплохо было бы заодно расстаться и с библиотекой. Ведь, по его мнению, любую информацию теперь можно почерпнуть в Интернете. Столь бюрократический подход к возможному уничтожению ее бесценной библиотеки настолько угнетал Ингрид, что ей тяжело было даже представить себе такую ужасную перспективу. И в то утро она изо всех сил старалась не чувствовать себя слишком беспомощной.
Слава богу, ничего страшного не случилось в прошлое воскресенье во время приема, устроенного по случаю помолвки Фрейи. Хотя на мгновение в душу Ингрид закралась тревога, особенно когда одна из цветочных композиций вдруг необъяснимым образом вспыхнула ярким пламенем. К счастью, один из официантов, не мешкая, залил огонь, обрушив на пылающие цветы полный кувшин чая со льдом, и, в общем, особого ущерба нанесено не было. Маленький пожар оказался, разумеется, делом рук Фрейи. Нервное напряжение сыграло с ней злую шутку, пробудив к активности живущую в девушке неприрученную магию. Впрочем, Фрейя и сама могла пошалить, устроив нечто подобное, но в последнее время она старалась держать себя в руках, прожив столько веков под запретом, наложенным на них троих. Во всяком случае, сейчас Ингрид было приятно вновь вернуться к любимому занятию и обрести утешение в привычной рутине. Когда-то, много лет назад, она, разумеется, вела совершенно иную жизнь, и ее работа была возбуждающей и необычной. Но все осталось, увы, в прошлом. Лучше не зацикливаться на старых воспоминаниях.
По крайней мере, это — не просто захудалое заведение на задворках, хотя здание и впрямь находилось на самой окраине городка. Помимо собственного неплохого собрания книг, библиотека — благодаря щедрому пожертвованию одной знатной дамы, живущей по соседству, — приютила под своей крышей одну из лучших в стране коллекций архитектурных планов и дизайнерских находок. Именно в их краях имелось немало домов, построенных знаменитыми зодчими. Будучи профессиональным архивистом, Ингрид собирала и сохраняла эти работы для грядущих поколений. Вначале она подвергала чертежи воздействию пара, чтобы бумага расправилась, пропитавшись влагой, а потом убирала все в особые ящики, бережно переложив тканью. Сейчас одна из таких «синек» лежала под пластиковым покрытием, постепенно впитывая необходимое количество влаги. Создание архива оказалось достаточно монотонным и утомительным делом, а зачастую — связанным с мелкими увечьями. Поэтому Ингрид любила делать перерывы, во время которых она с удовольствием бродила по залам и расставляла книги по местам.
Табита Робинсон, библиотекарша средних лет, заведовавшая разделом литературы для молодежи и питавшая истинную страсть к детским изданиям, подошла к ней, желая немного поболтать с подругой. Ингрид очень любила эту умную, веселую женщину, которая к тому же была весьма активной и в высшей степени ответственной сотрудницей. Если Таб не погружалась в изучение свежего бестселлера для подростков, она позволяла себе предаться небольшой слабости — чтению «романов про красавцев», как их называла Ингрид. Она имела в виду сентиментальные романтические истории карманного формата, на обложках которых красовались обнаженные торсы могучих сексапильных «самцов». Пышногрудые красотки с выпадающими из корсета прелестями остались в прошлом, и теперь интрига закручивалась вокруг мускулистых и чрезвычайно привлекательных мужчин. Каждому свое, думала Ингрид. Ее собственными «греховными» удовольствиями являлись исторические саги. Она предпочитала что-нибудь об этих вечно ссорившихся друг с другом Тюдорах.
Женщины обменивались обычными милыми шутками и городскими сплетнями, которые интересовали и Ингрид, и ее друзей и коллег. Внезапно мобильник Табиты завибрировал.
— Ох, это мой врач! — просияла она. — Извини, но мне непременно нужно ответить. — И женщина торопливо вышла из зала. Длинная, ниже пояса, коса так и метнулась следом за ней.
Ингрид взяла в руки следующую книгу — новое и притом тяжеленное произведение местного автора, человека чрезвычайно надоедливого. Кроме того, он имел скверную привычку оставлять коробку со своими произведениями у входа в библиотеку. Постоянные читатели могли брать их бесплатно. И как она, Ингрид, должна с этими «кирпичами» поступить? В библиотеке хранились только те экземпляры, которые входили в постоянный фонд. Кстати, последнее творение настырного автора никто не читал и явно не собирался уделять ему время в будущем. Ингрид не сомневалась, что очередная коробка, как и все предыдущие, будет бессмысленно загромождать проход, хотя места в библиотеке явно не хватает.
Впрочем, Ингрид всегда старалась популяризировать книги малоизвестных писателей, помещая их на самом видном месте — у стойки библиотекаря — и предлагая тем, кто готов был прочесть любую новинку хотя бы один раз. Большего она, пожалуй, сделать не могла. Но этот Дж. Дж. Рамси Бейкер (Господи, к чему целых четыре имени? Два одинаковых инициала — это действительно чересчур!) принес им однажды «шедевр» под чудовищным названием «Умирающая симфония. Тьма как центр существования». Последнее его творение являло собой отчаянную попытку стать избранником клуба любителей книги и называлось «Слоны дочери сапожника». Чтобы прочесть эту историю, потребовалось бы не менее месяца. Повествование охватывало жизнь слепого сапожника из Ливана, жившего в девятнадцатом веке, и отдавало должное ручным слонам его чада. Ингрид считала, что даже с помощью волшебства сдвинуть с места подобный продукт литературного творчества практически нереально.
И все же очень плохо, что никому из них не разрешается использовать магию! Пришлось с этим смириться после суда и приговора Совета. Никаких полетов. Никаких заклинаний, амулетов, волшебных порошков, напитков и порчи. Отныне они обязаны жить, как самые обыкновенные люди, не пользуясь своим могуществом и поистине великолепными, сверхъестественными способностями. За долгие годы каждая из них научилась сдерживаться — по-своему, разумеется, Фрейя, например, сжигала излишки неуемной энергии в маниакальной любви к развлечениям. Старшая сестра, напротив, приняла обличье дамы довольно суровой, даже скучноватой. Она очень старалась подавить в себе страсть к колдовству, которая постоянно рвалась из ее души наружу.