Как известно, техническое состояние ряда корпусов Гос. психиат. больницы в связи с возрастом зданий уже в течение длительного времени не отвечает существующим стандартам. Что касается корпуса отделения 5А, то руководство больницы в курсе проблемы с протечками и недостаточным отоплением из-за устаревшего котла. Поэтому еще в начале 1975 года была подана заявка на новый котел марки Bertsch, и в ближайшие месяцы должна быть построена новая котельная с резервуарами для мазута.
Ввиду чрезвычайно суровых погодных условий зимой 1974/1975 гг. в Кромержижском крае трубы центрального отопления, которые давно не менялись, во время январских и февральских морозов полопались. Кроме того, заметные изменения претерпел внешний вид здания (январскими метелями снесло часть крыши, ливни в апреле-мае вызвали отсырение корпуса, что сказалось и на стенах палат для пациентов, где мы до сих пор боремся с плесенью).
Эти мелкие происшествия коснулись только корпуса отд. 5А, что естественно, так как он относится к числу самых старых и давно не ремонтировавшихся корпусов Гос. психиат. больницы. К сожалению, эти обстоятельства дали повод для новых фантастических домыслов, связанных с Сурменовой, умеющей, по мнению пациенток, управлять погодой, которая такими необычными для Кромер-жижа явлениями будто бы выказывает несогласие с содержанием Сурменовой в психиатрической лечебнице. Ввиду нарастания напряженности, связанной с распространением этой нелепицы, я распорядился перевести ее в палату с пятью пациентками в тяжелой стадии деменции, где Сурменова достаточно изолирована. На перевод из палаты № 17, где она находилась прежде, пациентка реагировала негативно: была агрессивна и угрожала лечащему врачу, то есть мне. Этим она напугала не только пациенток, но и дежурных сестер, пересказавших мне ее слова, которые я здесь ради интереса привожу: «Господь Бог не простит тебе этого, ты сам вычитаешь годы у своего ребенка, как вычитаешь их сейчас у меня».
По причине усиливающейся агрессии, направленной на окружающих, а также из-за ухудшения состояния пациентки я принял решение назначить ей четвертую серию сеансов электрошоковой терапии, после которых, как я ожидаю, она успокоится и будет лучше сознавать свою болезнь и все окружающее.
ОБЩЕЕ НАСЛЕДИЕ
Дора выползла из архива, точно одурманенная. Ей никак не удавалось изгнать из головы образы, поселившиеся там во время чтения Сурмениной папки.
Ее одолевали десятки вопросов, большинство которых относилось к доктору Калоусеку, скрывавшемуся под незатейливым псевдонимом Маслёнок.
Еще вчера она вспоминала о нем с глубокой благодарностью.
Ведь это именно он убедительно сочувствовал ей, без колебаний предоставлял множество сведений, объясняя, как протекает болезнь Сурмены, и глубоким успокаивающим голосом умел, единственный из всех, утишить ее страх. Их телефонные разговоры были для нее сравнимы с отпущением грехов после исповеди.
Только сегодня она узнала, как все обстояло в действительности, и это ее подкосило. На нее накатила волна раскаяния — как же она этого не замечала?! До чего глупой я была, терзалась она. Даже четыре года в интернате не научили ее быть более осторожной, более подозрительной, вот ведь как получилось, проглотила их наживку — и глазом не моргнула…
Но кто бы мог такое предполагать? Кому могло прийти в голову, что Сурменин лечащий врач, давший когда-то клятву делать все ради сохранения человеческого здоровья, будет способен на то, чтобы лишь симулировать лечение совершенно неизвестной ему женщины, да при этом еще иметь наглость с помощью прочувствованных телефонных разговоров держать на безопасном расстоянии Дору с ее тревогами?
От всего этого Дора была сама не своя, ее трясло.
Добравшись до отеля, она немедля направилась в бар. Чтобы успокоиться, ей надо было выпить. Она и подумать не могла о том, чтобы остаться сейчас одной в тишине гостиничного номера.
Выбрав угловой столик, она, прежде чем официант принес заказ, положила перед собой дипломную работу и поставила лэптоп. Дора опасалась излишнего внимания — ведь еще не было даже шести, так что ей вовсе не улыбалось ловить на себе вопросительные взгляды тех, кто оборачивался бы на пьющую в одиночестве женщину.