К Белене они пошли со старостой и кузнецом. Ибо ведала Светлая, какую силу имеет Тьма над человеком и в человеке. Трава чемерица была у извергини в изголовье,в полотно завернутая. Решали долго в общинной избе cудьбу супостатки. Из рода выгнать или утопить. Но вот одела мать погибшей Зорюшки на руку ухватку стеганую и взяла со стола траву - убийцу. И хлестанула по лицу детоубийцу. И передала ухватку другой матери. Поздно ночью бортник положил опухшее от яда тело жены на плот и поджег. И оттолкнул от берега. А сам ушел в лес. А еще под луной на заячьем острове вырос свежий холмик Прямо под белой раздвоенной березой. Все тело у Ведуньи болело и ныло, словно это ее травой-черемицой отхлестали. И она, прямо ночью пошла к Синему озеру. «Вода водица, прими боль мою. Смой все злое и даруй здоровье».
А вот и Нечистая сила.
А вот и Нечистая сила.
Синее озеро было расположено в заповедной чаще. Селений вокруг близко не было, ибо крутого нрава был озерный хозяин Водяной. До самого травника, иной год стояло оно скованное льдом, спало очарованным сном. А за одну ночь вода могла так подняться в озере, что заливало лес на много дней пути. К этому самому озеру и поспешила Оленюшка после казни Беляны.
Вода своей синей прохладой остудила гнев и боль от прошедшего дня. Долго плескалась девушка. Все грезилось - вот выйдут с ней поиграть дочери Хозяина озера. И обретет она, наконец, подружек, славных и веселых. Но так никого и не дождалась. Приятная прохлада в теле начинала уступать место ознобу. И пришлось покинуть озеро. Она выходила не спеша ,ибо никого не боялась и не ждала ни от кого каверзы. В лучах восхода на ее кипейно белом теле блестели, словно самоцветы, капли воды. Уже дошла до поневы своей, как из-за осины вышел на берег, хромоногий Девятко. Он, ковыляя, устремился к Оленюшкиной одежде и встал на нее обеими ногами. Он бесстыдно рассматривал обнаженную ведунью. В глазах его загоралось пламя вожделения. Дквятко переминался с ноги на ногу и костыль, на который он опирался, словно приплясывал в его руках. - Моей будешь!- прохрипел он. - Эко ты забрался так далеко. А все говорил тяжело ходить. - А я с вечера пошел. Когда вы все в Полесье пришли от Перунова камня. Я так и понял: ты сюда пойдешь, кровь смывать. - А крови то и не было. Остынь вон в Синем озере. Отдай поневу. Девятко отступил, Оленюшка быстро схватила одежду, и попыталась отступить дальше в чащу. Что-то древнее, чем она сама, приказывало - беги. Но она успела только уклониться от летящего костыля. Он чиркнул ее не по виску, а под ухом. И все темнота. Очнулась она от визга. Визжал Девятко, ибо в глаза ему вцепилась странное существо, все волосатое, с ног до головы. С огромными крючковатыми ногтями. Руки насильника держали, одинаковые как листочки на березе, девчонки. -Хоть один глаз оставьте! - вопил Девятко. Оленюшка поднялась с травы и милостиво махнула рукой - Пусть его, домой идет. Хромой Девятко, теперь еще и одноглазый, заковылял прочь. А ведунья стала знакомиться со спасителями. Леший сидел на пне ,закинув левую ногу за правую,и грыз поломанный ноготь, и лукаво подмигивал одной из девчонок Девчонки оказались сестрами-кикиморами. Теперь приглядевшись, Оленюшка увидела, что не так уж они и одинаковы с лица. Купальница была высокой и худенькой, и тут же похвалилась, что никто не справиться ней по части запутывания следов. Вся ее всклоченная голова была в репейниках и осоке. Пушица оказалась мастерицей плести венки и наводить на людей морок. Идет какой-нибудь селянин по лесу и вдруг чудиться ему, что ребенок плачет или клад грезиться. Так это кикимора Пушица развлекается. Лютик самая младшая из сестер, была названа ими бесталанной. Но именно она и понравилась Оленюшке больше остальных. В волосах ее были вплетены ирисы и лилии. И она так забавно шмыгала остреньким носиком. -Спасибо, вам, сестры-кикиморы, и тебе дяденька Леший. Что честь мою оберегли. Леший перестал рассматривать свои ногти и неожиданно вприпрыжку поскакал в лес -Страсть как не любит добрые дела делать, теперь в тоску впадет, неделю из болота не выйдет. Пушинка протянула руку к Оленюшкиным волосам. Потрогала и вздохнула.