Примерно через час мы поехали назад в Туркестан. На середине дороги между Кентау и Туркестаном был мост через речку, заросшую по берегам деревьями – на указателе было написано «Кушата Орманы» (лес или лесничество Кушата). Акжолыч свернул к речке, остановил машину почти у самого берега и плюхнулся в воду. Почти как горная, эта мелкая речка текла с водоворотами по камушкам, только вода в ней была не такая холодная, как в алматинских горных реках. Я нырнул следом – купальный сезон 2007 года был открыт!
Чуть обсохнув, минут через пятнадцать мы покатили дальше. Впереди был железнодорожный переезд, единственный на этой трассе, и вдруг мы увидели грузовой поезд! Одинокий голубенький маневровый тепловозик уныло плёлся по дикой жаре из Туркестана в Кентау с одиноким же товарным вагончиком – я едва успел выскочить из машины, чтобы сделать кадрик. Родственник Серика Рустем сказал мне потом, что даже такие поезда бывают на этой линии не каждый день…
В четвёртом часу дня мы вернулись к тёте Вале. В такую жару нас немедленно сморило, и мы расползлись на пару часиков по корпешкам. Уже в восьмом часу вечера всё семейство Шукаевых и Рустем – муж младшей айгулькиной сестрёнки Нургуль, решили ехать купаться на геотермальный минеральный источник, который местное население называло «яйцом».
Скважина горячей воды, именовавшаяся вообще-то «Шипа Су», находилась в двадцати четырёх километрах от Туркестана в сторону реки Сырдарья. Полчаса езды и мы были там. «Яйцом» оказался сборный металлический авиационный ангар, видимо оставшийся от бывшего аэропорта Туркестана, куда в советские времена из Алма-Аты летал «Ан-24» с промежуточной посадкой в Чимкенте. Такие ангары, выполненные в виде «гофрированных» полушарий, попадались почти во всех советских аэропортах, только там они бывали выкрашены в красно-белые полосы, а здешнее «яичко» оказалось чисто белым. Рядом с ним стояло здание водолечебницы, свежепостроенное из необожжённого кирпича, а дальше виднелся установленный на сваях бак-расширитель для охлаждения воды.
Внутри ангара были расположены по кругу барная стойка с кассой и номера: люксовые, общие и на группу в 5-6 человек. Мы с Акжолычем и Рустемом взяли 5-местный, Айгуль пошла в женский общий. Внутри номера в одной комнате оказалась раздевалка, а в другой стояло две трубы с насадками для душа, труба с надетым на неё резиновым шлангом и эмалированная ванна, которую при помощи этого самого шланга можно было наполнить водой. Из всех труб, не имевших никакой запорной арматуры, хлестала не переставая горячая минеральная вода. Горячая настолько, что залезть под такой душ было сначала весьма проблематично!
Я привык к температуре «нарзанных ванн» где-то минут через пятнадцать, периодически пытаясь подлезть под струю минералки и тут же выскакивая обратно. Наконец мой организм уж как-то приспособился к такому издевательству над собою, и я смог простоять под душем аж почти десять минут. Так я искупался раза три и выбрался на улицу: тридцатиградусная жара показалась мне лёгким морским бризом! Внутри тела всё горело ещё час. Куда вдруг девалась «подкондиционерная» простуда, подхваченная мною в Астане накануне отъезда, я так и не понял!
Чуть позже, когда Шукаев с Рустемом тоже выбрались наружу, мы сначала накатили по бутылочке «Шымкентского», а затем пошли посмотреть водолечебницу. В её регистратуре оказалась симпатичная медсестричка с огромным градусником на шейной цепочке, которым она измеряла температуру воды. Девочка объяснила нам, что у них внутри температуру воды доводят до самых наилечебнейших 38-ми градусов (частью остывает в баке). Номера внутри были от одно- до пятиместных – смотря, какой компанией ты приедешь, стоимость места на одного человека в сутки составляла две тысячи тенге (430 российских рублей в то время), в которую входило четырёхразовое питание, массажи и все водолечебные процедуры…
Когда мы вернулись в Туркестан, тётя Валя вместе с Нургуль сварганили такой вкуснячий бешбармак, что мы все пальчики облизали! Я, Рустем и Акжолыч пошли ночевать на улицу. Постели нам постелили на специальном деревянном помосте, расположенном под сенью только начинавших созревать гроздьев винограда. Но несмотря на весь этот виноград, раннее яркое солнышко полезло в глаза уже в шестом часу утра. После завтрака мы погрузились в «Шаттл» и покатили к Мавзолею Укаша-Аты.
Дорога петляла по каким-то посёлкам и аулам, периодически превращаясь в их главные улицы. Несмотря на то, что на этих улицах было практически пустынно, Акжолыч на педальку сильно не давил. В очередном селе, называвшемся Карнак, посреди улицы попался какой-то самопальный дорожный указатель «Укаша Ата», и мы свернули на масенькую, перпендикулярную основной трассе улочку. Выйдя из села, дорога начала сильно нырять вверх-вниз по холмам, и за очередным таким бугром вдруг оказался совсем масенький посёлочек, на въезде в который даже не оказалось таблички с его названием! Мы быстро проскочили по его главной улице и асфальт на этом кончился. Дальше шло три или четыре почти параллельных друг другу грунтовых дороги, на которых иногда попадались автомашины, вздымавшие за собою клубы мельчайшей жёлто-серой пыли.