– Может, пройдет у него это? – Надежда жалостливо притронулась к Галкиной руке и осознала, какая она худая. И платье это, если честно, висело на ней как на вешалке и из моды давно вышло. Но откуда ей новое-то взять? Небось все деньги, что были, на лечение мужа ушли.
– Ой, и не знаю даже. Иногда руки опускаются. В кои-то веки в люди выбрались, а то он все дома в четырех стенах с компьютером, от этого тоже пользы не много, и вот опять…
Надежда молчала, потому что сказать было нечего.
– Ой, что это я сижу, как бы он там снова дров не наломал! Не все такие, как ты, деликатные, еще ругаться начнут… – с этими словами Галина убежала, стуча каблуками.
Надежда вздохнула и посидела еще немного. Галкина история ее так расстроила, что не хотелось никого видеть. И горячего не хотелось. Может, попросить в баре кофе да и уйти по-английски? Деньги они заранее сдали, Леня еще старым друзьям скидку приличную сделал. Люська говорила, что так-то у них дорого, уж больно ресторан пафосный.
Она достала пудреницу и подкрасила губы. Затем причесалась и решила уйти, даже не выпив кофе. Но не тут-то было. В проеме снова показался человек, которого она вовсе не хотела видеть, и Надежда мысленно застонала: «Вот оно…» Вот то, чего она не то чтобы боялась, но очень опасалась.
Бывший муж. Ну да. Где же ему еще быть, когда они учились на одном потоке? Сто лет не виделись. Хоть и развелись очень давно, и вроде бы по-хорошему, без скандалов, но все же видеть его было не слишком приятно.
Когда же они встречались последний раз? У дочки на свадьбе, точно. А это когда было-то… Уж внучке Светланке двенадцать лет скоро, так что выходит…
– Здравствуй, Надя, – сказал бывший хрипло.
– И тебе не болеть… – ответила Надежда осторожно.
Когда он подошел совсем близко, ее подозрения оправдались: точно пьян, причем прилично набрался. В свое время она не любила, когда он был выпившим. Иной мужчина, хлебнув лишку, становится веселым, расслабленным, кто-то поет, кто-то шутками-прибаутками сыплет, а бывший муж сразу мрачнел, взгляд становился тяжелым: бывало, стиснет зубы и смотрит исподлобья, только желваки на скулах ходят. Отец его таким же был, только Надежда свекра мало знала, он давно умер.
Как поженились да дочка через год родилась, Надежде некогда было особенно задумываться. Не сразу она поняла, что не за того замуж вышла, что никак они вместе не уживутся. Да еще свекровь, уж не тем будь помянута, свою лепту внесла. Не то чтобы она Надежду ненавидела, поначалу-то и приняла неплохо, но вечно в их жизнь совалась и постоянно ворчала: все ей не так да не эдак. Уж Надежда по первости старалась угодить как могла, но… молодость есть молодость, стала мужу жаловаться, а он в ответ говорил: «Мать мою не трогай, я с ней всю жизнь прожил, а с тобой всего-то несколько лет. И неясно еще, как долго мы с тобой проживем». Это у него шутки были такие, но Надежда обижалась до слез.
Так бы все и тянулось, если бы не дошли до Надежды слухи, что летом, пока она с дочкой на даче была… В общем, история банальная, и если бы брак у них был крепкий да любили бы они друг друга, то на такие вещи и внимания обращать не стоило бы. А так…
Надежда подумала-подумала да и подала на развод. А бывший не особенно-то ее и удерживал. На коленях не стоял, в грудь себя кулаком не бил, клятв никаких не давал. «Раз так, – сказал, – то и пожалуйста». Это свекровь ему напела: прибежит, мол, куда она с ребенком одна денется… Ну, плохо они оба Надежду знали. Бегать туда-сюда не в ее правилах.
В общем, все как-то устроилось, Алена тогда как раз в школу пошла. Трудновато было Надежде, но ничего, выдержала. Свекровь, когда поняла, что насовсем они развелись, приезжала отношения выяснять, прощения даже просила. Надежда с ней ругаться не стала – глупо помнить прошлые обиды, но вот с мужем старалась не встречаться. А уж когда Алена своей семьей жить стала и Надежда сама замуж вышла, то и вовсе про бывшего забыла. И вот встретились.
– Пока смотрел на тебя из коридора, – бывший сделал шаг вперед, – все думал: неужели эту женщину я любил? Просто не верится сейчас, до того ты изменилась.
Ну да, подумала Надежда с тоской, такое за ним тоже водилось – любил гадость сказать. Причем вовсе не заслуженно. Вот что она ему сейчас-то сделала?