Одна из вещей, которой я в себе поражаюсь, — это способность подавлять неприятные мысли. Я думаю об эмоциональном самосовершенствовании и друзьях, которые помогают мне в моем «отречении». С их поддержкой я могу забить на что угодно и чем угодно увлечься с одинаковой легкостью. Глобальное потепление? Я едва ли в силах повлиять на ситуацию. Правление республиканцев? Ну что ж, они немногим хуже демократов. Пишу книгу, которая никогда не принесет мне барышей? Это больше жизнь, чем работа. Животные, используемые ради мяса, шерсти, кожи и экспериментов? Эх, мир никогда не изменится.
По крайней мере так я думал, пока не получил от жизни пинок. Причем пинок увесистый. Я уже не мог игнорировать его или пытаться отрицать, или притворяться, что скоро все само собой рассосется. Я обрел уникальную форму сознания, которую получают в дар все веганы, желающие оставаться таковыми навсегда. Я перестал рассматривать животных как некую собственность или материальное благо и научился относиться к ним как к существам, заслуживающим уважения. Этому много чего поспособствовало, но в особенности один эпизод в моей биографии.
В детстве, особенно лет до десяти, я был очень одинок. Я проводил уйму времени с собакой, но практически не дружил с ровесниками. Поэтому дружба с дворняжкой по имени Пэтч была для меня фундаментальной ценностью и развивала отношение к животным. Я искренне любил пса. Он был моим верным товарищем, с которым мысленно мы не расставались никогда. Примерно в это же время я раздумывал над тем, чтобы стать ветеринаром, и нередко играл в «специалиста по бешенству». Я рано почувствовал духовную связь с животными, но у меня ушло немало времени, чтобы понять, что связь эта должна быть сильнее, чем просто хорошее отношение к домашним питомцам.
В старших классах я принял участие в программе, в рамках которой несколько часов в день предполагалось уделять заботе о животных и растениях. У меня появилась возможность получше разобраться в предмете, и я начал узнавать много нового о коренных различиях между флорой и фауной. После школы я отправился в университет, где еще больше поднаторел в вопросе, получив дипломы по курсам философии и сельского хозяйства. Философия стимулировала мое умение выстраивать сложные теоретические «паззлы» и задвигать солидные аргументы, тогда как сельское хозяйство наделило меня знаниями о животноводстве, прикладной ботанике и других аспектах современного крестьянского производства, которым я заинтересовался еще школьником.
Я немало узнал о современных методах ведения сельского хозяйства и о том, насколько они безобразны. Из прослушанных курсов я вынес, что животные — это «хозяйственные единицы» с определенным сроком годности. Как только он подходит к концу, животное подлежит уничтожению. В ходе обучения я наблюдал, как обращаются с животными на фермах, как они страдают и как беспощадно их калечат без какой-либо анестезии в рамках сложного процесса, призванного минимизировать затраты на производство мяса, яиц и молочных продуктов.
Плохая новость заключалась в том, что эта часть процедуры почиталась за форму искусства, при том, что другие виды пыток подавались как старомодные, «экономически неактуальные» и «конкурентно несостоятельные». Чем больше я узнавал, тем глубже убеждался в том, что животноводство — это зло. Я быстро понял, что низкие цены на мясо, которое мы видим на прилавках, объясняются жуткими страданиями живых существ, и больше не мог оставаться частью всего этого.
Примерно на третьем курсе вуза мне в руки попала книга Джона Роббинса[15] «Диета для Новой Америки». Она потрясла меня, и я понял, что единственный реальный выход — это отказаться от мяса и рыбы. С этим убеждением я прожил 6–7 лет, будучи ово-лакто-вегетарианцем. Со временем, мне кажется, моя диета перестала быть идеей и превратилось в банальную привычку. В какой-то момент я уже не мог вспомнить, почему стал вегетарианцем.
В результате я начал практиковать то, о чем сейчас не могу вспоминать без ярости: я начал изредка есть мясо, преимущественно в отпуске. Оглядываясь назад, могу сказать, что частично такое поведение было вызвано желанием угодить окружающим, частично мотивировано неготовностью обламываться, частично продиктовано элементарной ленью и частично объяснялось тем, что я забыл, по каким причинам отказался от мяса. Кроме того, я во всеуслышание поддерживал веганов, но в душе думал, что они зашли слишком далеко.
15
Роббинс, Джон (р. 1947) — сын одного из основателей международной сети кафе-мороженых